Неточные совпадения
День был воскресный, поля пустынны; лишь кое-где солидно гуляли желтоносые грачи, да по невидимым
тропам между пашен, покачиваясь, двигались
в разные
стороны маленькие люди, тоже похожие на птиц.
Отойдя от бивака километра четыре, я нашел маленькую тропинку и пошел по ней к лесу. Скоро я заметил, что ветки деревьев стали хлестать меня по лицу. Наученный опытом, я понял, что
тропа эта зверовая, и, опасаясь, как бы она не завела меня куда-нибудь далеко
в сторону, бросил ее и пошел целиной. Здесь я долго бродил по оврагам, но ничего не нашел.
Дерсу встал и разбросал
в стороны костер. Стало вдвое темнее. Через несколько минут мы шли назад по
тропе. Дерсу молчал, и я молчал тоже.
По следам он узнал все, что произошло у нас
в отряде: он видел места наших привалов, видел, что мы долго стояли на одном месте — именно там, где
тропа вдруг сразу оборвалась, видел, что я посылал людей
в разные
стороны искать дорогу.
Стрелок объяснил мне, что надо идти по
тропе до тех пор, пока справа я не увижу свет. Это и есть огонь Дерсу. Шагов триста я прошел
в указанном направлении и ничего не увидел. Я хотел уже было повернуть назад, как вдруг сквозь туман
в стороне действительно заметил отблеск костра. Не успел я отойти от
тропы и пятидесяти шагов, как туман вдруг рассеялся.
После перевала
тропа идет сначала правым берегом реки, потом переходит через топкое болото на левый берег, затем снова возвращается на правую
сторону, каковой и придерживается уже до самого устья.
В верхней половине река Квандагоу заросла хвойным лесом, а
в нижней — исключительно лиственными породами: тополем, дубом, березой, осокорем, осиной, кленом и т.д.
В верховьях Литянгоу есть китайская зверовая фанза. От нее
тропа поворачивает налево
в горы и идет на Иман. Подъем на перевал Хунтами с южной
стороны затруднителен;
в истоках долина становится очень узкой и завалена камнями и буреломным лесом.
Следуя за рекой,
тропа уклоняется на восток, но не доходит до истоков, а поворачивает опять на север и взбирается на перевал Кудя-Лин [Гу-цзя-лин — первая (или хребет) семьи Гу.], высота которого определяется
в 260 м. Подъем на него с юга и спуск на противоположную
сторону — крутые. Куполообразную гору с левой
стороны перевала китайцы называют Цзун-ган-шань [Цзунь-гань-шань — гора, от которой отходят главные дороги.]. Она состоит главным образом из авгитового андезита.
На другой день с бивака мы снялись рано и пошли по
тропе, проложенной у самого берега реки. На этом пути Нахтоху принимает
в себя с правой
стороны два притока: Хулеми и Гоббиляги, а с левой — одну только маленькую речку Ходэ. Нижняя часть долины Нахтоху густо поросла даурской березой и монгольским дубом. Начиная от Локтоляги, она постепенно склоняется к югу и только около Хулеми опять поворачивает на восток.
Путь по реке Квандагоу показался мне очень длинным. Раза два мы отдыхали, потом опять шли
в надежде, что вот-вот покажется море. Наконец лес начал редеть;
тропа поднялась на невысокую сопку, и перед нами развернулась широкая и живописная долина реки Амагу со старообрядческой деревней по ту
сторону реки. Мы покричали. Ребятишки подали нам лодку. Наше долгое отсутствие вызвало у Мерзлякова тревогу. Стрелки хотели уже было идти нам навстречу, но их отговорили староверы.
Горы на левой
стороне ее крутые, на правой — пологие и состоят из полевошпатового порфира. Около устья, у подножия речных террас, можно наблюдать выходы мелкозернистого гранита, который
в обнажениях превращался
в дресвяник.
Тропа идет сначала с правой
стороны реки, потом около скалы Янтун-Лаза переходит на левый берег и отсюда взбирается на перевал высотой
в 160 м.
Чем более мы углублялись
в горы, тем порожистее становилась река.
Тропа стала часто переходить с одного берега на другой. Деревья, упавшие на землю, служили природными мостами. Это доказывало, что
тропа была пешеходная. Помня слова таза, что надо придерживаться конной
тропы, я удвоил внимание к югу. Не было сомнения, что мы ошиблись и пошли не по той дороге. Наша
тропа, вероятно, свернула
в сторону, а эта, более торная, несомненно, вела к истокам Улахе.
Повороты были так круты, что кони не могли повернуться и должны были делать обходы; через ручьи следы шли по бревну, и нигде
тропа не спускалась
в воду; бурелом, преграждавший путь, не был прорублен; люди шли свободно, а лошадей обводили
стороной.
Оказалось, что эта
тропа увела нас далеко
в сторону. Мы перешли на левую
сторону ручья и пошли у подножия какой-то сопки.
От места слияния Ли-Фудзина с Синанцей начинается Фудзин. Горы с левой
стороны состоят из выветрелого туфа и кварцевого порфира. Прилегающая часть долины покрыта лесом, заболоченным и заваленным колодником. Поэтому
тропа здесь идет косогорами
в полгоры, а через 2 км опять спускается
в долину.
На всем протяжении река принимает
в себя с правой
стороны только 2 небольших горных ручья: Тамчасегоу [Да-ма-ча-цзы-гоу — долина, где растет высокая конопля.] и Панчасегоу [Пань-чан-гоу — долина, извилистая, как кишка.]. От места слияния их идет
тропа, проложенная тазовскими охотниками и китайцами-соболевщиками.
После полудня мы как-то сбились с дороги и попали на зверовую
тропу. Она завела нас далеко
в сторону. Перейдя через горный отрог, покрытый осыпями и почти лишенный растительности, мы случайно вышли на какую-то речку. Она оказалась притоком Мутухе. Русло ее во многих местах было завалено буреломным лесом. По этим завалам можно судить о размерах наводнений. Видно, что на Мутухе они коротки, но чрезвычайно стремительны, что объясняется близостью гор и крутизной их склонов.
С Тютихе на Аохобе можно попасть и другой дорогой. Расстояние между ними всего только 7 км.
Тропа начинается от того озерка, где мы с Дерсу стреляли уток. Она идет по ключику на перевал, высота которого равна 310 м. Редколесье по склонам гор, одиночные старые дубы
в долинах и густые кустарниковые заросли по увалам — обычные для всего побережья. Спуск на Аохобе
в 2 раза длиннее, чем подъем со
стороны Тютихе.
Тропа эта продолжается и далее по побережью моря.
По всем признакам видно было, что горы кончаются. Они отодвинулись куда-то
в сторону, и на место их выступили широкие и пологие увалы, покрытые кустарниковой порослью. Дуб и липа дровяного характера с отмерзшими вершинами растут здесь кое-где группами и
в одиночку. Около самой реки — частые насаждения ивы, ольхи и черемухи. Наша
тропа стала принимать влево,
в горы, и увела нас от реки километра на четыре.
Здесь она принимает
в себя с правой
стороны маленькую речку Чингоузу [Цинь-гоу-цзы — чистая долина.] с
тропой, ведущей к тазовским фанзам на реке Сибегоу, а с левой
стороны будет большой приток Дин-захе.
Из притоков Хулуая наибольшего внимания заслуживает Тихий ключ, впадающий с правой
стороны. По этому ключу идет
тропа на Арзамасовку. Ключ этот вполне оправдывает свое название.
В нем всегда царит тишина, свойственная местам болотистым. Растительность по долине мелкорослая, редкая и состоит главным образом из белой березы и кустарниковой ольхи. Первые разбросаны по всей долине
в одиночку и небольшими группами, вторые образуют частые насаждения по берегам реки.
Один раз мы пробовали было свернуть с
тропы в сторону и через несколько шагов попали
в такой бурелом, что еле-еле выбрались обратно.
По другую
сторону хребта
тропа привела нас к зверовой фанзе, расположенной на левом берегу Синанцы. Хозяин ее находился
в отлучке.
Река Кулумбе течет по широкой заболоченной долине
в направлении с востока на запад.
Тропа все время придерживается правой
стороны долины. Лес, растущий
в горах, исключительно хвойный, с большим процентом кедра,
в болотистых низинах много замшистого сухостоя.
Реки Уссурийского края обладают свойством после каждого наводнения перемещать броды с одного места на другое. Найти замытую
тропу не так-то легко. На розыски ее были посланы люди
в разные
стороны. Наконец
тропа была найдена, и мы весело пошли дальше.
К утру я немного прозяб. Проснувшись, я увидел, что костер прогорел. Небо еще было серое; кое-где
в горах лежал туман. Я разбудил казака. Мы пошли разыскивать свой бивак.
Тропа, на которой мы ночевали, пошла куда-то
в сторону, и потому пришлось ее бросить. За речкой мы нашли другую
тропу. Она привела нас к табору.
В стороне от
тропы были еще какие-то кустарники, хотелось мне их посмотреть, но голод принуждал торопиться.
Как раз
в это время медвежья
тропа, которой мы все время держались, стала забирать
в сторону от реки.
Кони несут среди сугробов, опасности нет:
в сторону не бросятся, все лес, и снег им по брюхо — править не нужно. Скачем опять
в гору извилистой
тропой; вдруг крутой поворот, и как будто неожиданно вломились смаху
в притворенные ворота при громе колокольчика. Не было силы остановить лошадей у крыльца, протащили мимо и засели
в снегу нерасчищенного двора…
Чтобы ввести читателя
в уразумение этой драмы, мы оставим пока
в стороне все
тропы и дороги, по которым Ахилла, как американский следопыт, будет выслеживать своего врага, учителя Варнавку, и погрузимся
в глубины внутреннего мира самого драматического лица нашей повести — уйдем
в мир неведомый и незримый для всех, кто посмотрит на это лицо и близко и издали.
Наступило принужденное молчание. Со
стороны прииска, по
тропам и дорожкам, брели старатели с кружками
в руках; это был час приема золота
в конторе.
В числе других подошел, прихрамывая, старый Заяц, а немного погодя показался и сам «губернатор». Федя встречал подходивших старателей самыми злобными взглядами и как-то забавно фукал носом, точно старый кот. Бучинского не было
в конторе, и старатели расположились против крыльца живописными группами, по два и по три человека.
Потом охотник начинает отступать задом, становясь ногою
в свой прежний след и засыпая его, по мере отступления, также свежим, пушистым снегом; отойдя таким образом сажен двадцать и более, он возвращается к своей лошади, уже не засыпая своих следов; садится опять верхом, ставит другой капкан, третий и даже гораздо более, смотря по числу волчьих
троп и следов, идущих к притраве с разных, иногда противуположных
сторон, Я знавал таких мастеров ставить капканы, что без удивления нельзя было смотреть на подделанные ими звериные
тропы и засыпанные собственные следы.
— А кони озябли и пошли сами, шли-шли и дошли до деревни, на тринадцать вёрст
в сторону от нашей. Вы знаете, наша деревня здесь близко, версты четыре, пожалуй. Вот если идти так вдоль берега и потом по
тропе,
в лесу направо, там будет ложбина и уже видно усадьбу. А дорогой отсюда вёрст десять.
На повороте моей
тропы из-за кустов выдвинулся Семёнов конь и прянул
в сторону, испугав меня и себя.
Но тишина была полная: ни голосов, ни шума шагов, ни покашливания — ничего не было слышно. Не желая пугать приближающихся ко мне людей, я умышленно громко кашлянул, затем стал напевать какую-то мелодию, потом снова прислушался. Абсолютная тишина наполняла сонный воздух. Тогда я оглянулся и спросил: кто идет? Мне никто не ответил. И вдруг я увидел, что фонарь двигается не по
тропе, а
в стороне, влево от меня кустарниковой зарослью.
Тропа, до сих пор придерживавшаяся берега, вдруг круто повернула
в сторону и по одному из распадков стала взбираться
в горы.
С правой
стороны тропы какой-то благочестивый китаец, вероятно скупщик мехов, поставил небольшую деревянную кумирню и повесил
в ней лубочную картинку с изображением многочисленных божеств с прищуренными глазами и сияниями вокруг голов.