Неточные совпадения
Дойдя по узкой тропинке до нескошенной полянки, покрытой с одной
стороны сплошной яркой Иван-да-Марьей, среди которой часто разрослись темнозеленые, высокие кусты чемерицы, Левин поместил своих гостей
в густой свежей
тени молодых осинок, на скамейке и обрубках, нарочно приготовленных для посетителей пчельника, боящихся пчел, а сам пошел на осек, чтобы принести детям и большим хлеба, огурцов и свежего меда.
После короткого совещания — вдоль ли, поперек ли ходить — Прохор Ермилин, тоже известный косец, огромный, черноватый мужик, пошел передом. Он прошел ряд вперед, повернулся назад и отвалил, и все стали выравниваться за ним, ходя под гору по лощине и на гору под самую опушку леса. Солнце зашло за лес. Роса уже пала, и косцы только на горке были на солнце, а
в низу, по которому поднимался пар, и на той
стороне шли
в свежей, росистой
тени. Работа кипела.
Когда дорога понеслась узким оврагом
в чащу огромного заглохнувшего леса и он увидел вверху, внизу, над собой и под собой трехсотлетние дубы, трем человекам
в обхват, вперемежку с пихтой, вязом и осокором, перераставшим вершину тополя, и когда на вопрос: «Чей лес?» — ему сказали: «Тентетникова»; когда, выбравшись из леса, понеслась дорога лугами, мимо осиновых рощ, молодых и старых ив и лоз,
в виду тянувшихся вдали возвышений, и перелетела мостами
в разных местах одну и ту же реку, оставляя ее то вправо, то влево от себя, и когда на вопрос: «Чьи луга и поемные места?» — отвечали ему: «Тентетникова»; когда поднялась потом дорога на гору и пошла по ровной возвышенности с одной
стороны мимо неснятых хлебов: пшеницы, ржи и ячменя, с другой же
стороны мимо всех прежде проеханных им мест, которые все вдруг показались
в картинном отдалении, и когда, постепенно темнея, входила и вошла потом дорога под
тень широких развилистых дерев, разместившихся врассыпку по зеленому ковру до самой деревни, и замелькали кирченые избы мужиков и крытые красными крышами господские строения; когда пылко забившееся сердце и без вопроса знало, куды приехало, — ощущенья, непрестанно накоплявшиеся, исторгнулись наконец почти такими словами: «Ну, не дурак ли я был доселе?
В окна, обращенные на лес, ударяла почти полная луна. Длинная белая фигура юродивого с одной
стороны была освещена бледными, серебристыми лучами месяца, с другой — черной
тенью; вместе с
тенями от рам падала на пол, стены и доставала до потолка. На дворе караульщик стучал
в чугунную доску.
Клим Самгин встал, желая незаметно уйти, но заметил, по движению
теней, что Дронов и Томилин тоже встали, идут
в его
сторону. Он сел, согнулся, пряча лицо.
Однажды ему удалось подсмотреть, как Борис, стоя
в углу, за сараем, безмолвно плакал, закрыв лицо руками, плакал так, что его шатало из
стороны в сторону, а плечи его дрожали, точно у слезоточивой Вари Сомовой, которая жила безмолвно и как
тень своей бойкой сестры. Клим хотел подойти к Варавке, но не решился, да и приятно было видеть, что Борис плачет, полезно узнать, что роль обиженного не так уж завидна, как это казалось.
И вот он сидит на груде старых шпал,
в тени огромного дерева с мелкими листьями, светло-зелеными с лицевой
стороны, оловянного цвета с изнанки.
Ему казалось, что он весь запылился, выпачкан липкой паутиной; встряхиваясь, он ощупывал костюм, ловя на нем какие-то невидимые соринки, потом, вспомнив, что, по народному поверью, так «обирают» себя люди перед смертью, глубоко сунул руки
в карманы брюк, — от этого стало неловко идти, точно он связал себя. И, со
стороны глядя, смешон, должно быть, человек, который шагает одиноко по безлюдной окраине, — шагает, сунув руки
в карманы, наблюдая судороги своей
тени, маленький, плоский, серый, —
в очках.
Лицо бледное, с густыми
тенями вокруг глаз. Она смотрит, беспокойно мигая, и, взглянув
в лицо его, тотчас отводит глаза
в сторону.
Один только старый дом стоял
в глубине двора, как бельмо
в глазу, мрачный, почти всегда
в тени, серый, полинявший, местами с забитыми окнами, с поросшим травой крыльцом, с тяжелыми дверьми, замкнутыми тяжелыми же задвижками, но прочно и массивно выстроенный. Зато на маленький домик с утра до вечера жарко лились лучи солнца, деревья отступили от него, чтоб дать ему простора и воздуха. Только цветник, как гирлянда, обвивал его со
стороны сада, и махровые розы, далии и другие цветы так и просились
в окна.
Все это мне приходило
в голову, когда я шел под
тенью акаций, миртов и банианов; между ними видны кое-где пальмы. Я заходил
в сторону, шевелил
в кустах, разводил листья, смотрел на ползучие растения и потом бежал догонять товарищей.
Мы успокоились и спрятались под спасительную
тень, пробежав двор, наполненный колясками и лошадьми, взошли на лестницу и очутились
в огромной столовой зале, из которой открытая со всех
сторон галерея вела
в другие комнаты; далее следовали коридоры с нумерами.
Но, потянув воздух
в себя, мы глотнули будто горячего пара, сделали несколько шагов и уже должны были подумать об убежище, куда бы укрыться
в настоящую, прохладную
тень, а не ту, которая покоилась по одной
стороне великолепной улицы.
По улицам, прохладным и влажным еще с левой
стороны,
в тени, и высохшим посередине, не переставая гремели по мостовой тяжелые воза ломовых, дребезжали пролетки, и звенели конки. Со всех
сторон дрожал воздух от разнообразного звона и гула колоколов, призывающих народ к присутствованию при таком же служении, какое совершалось теперь
в тюрьме. И разряженный народ расходился каждый по своему приходу.
Это практическое направление с годами настолько развилось и окрепло, что
в шестнадцать лет Верочка держала
в своих ручках почти целый дом, причем с ловкостью настоящего дипломата всегда умела остаться
в тени,
в стороне.
При лунном свете на воротах можно было прочесть: «Грядет час
в онь же…» Старцев вошел
в калитку, и первое, что он увидел, это белые кресты и памятники по обе
стороны широкой аллеи и черные
тени от них и от тополей; и кругом далеко было видно белое и черное, и сонные деревья склоняли свои ветви над белым.
Ночь была ясная. Одна
сторона реки была освещена, другая —
в тени. При лунном свете листва деревьев казалась посеребренной, стволы — белесовато-голубыми, а
тени — черными. Кусты тальника низко склонились над водой, точно они хотели скрыть что-то около своих берегов. Кругом было тихо, безмолвно, только река слабо шумела на перекатах.
Вечер был тихий и прохладный. Полная луна плыла по ясному небу, и, по мере того как свет луны становился ярче, наши
тени делались короче и чернее. По дороге мы опять вспугнули диких кабанов. Они с шумом разбежались
в разные
стороны. Наконец между деревьями показался свет. Это был наш бивак.
Я взглянул
в указанном направлении и увидел какое-то темное пятно. Я думал, что это
тень от облака, и высказал Дерсу свое предположение. Он засмеялся и указал на небо. Я посмотрел вверх. Небо было совершенно безоблачным: на беспредельной его синеве не было ни одного облачка. Через несколько минут пятно изменило свою форму и немного передвинулось
в сторону.
3 часа мы шли без отдыха, пока
в стороне не послышался шум воды. Вероятно, это была та самая река Чау-сун, о которой говорил китаец-охотник. Солнце достигло своей кульминационной точки на небе и палило вовсю. Лошади шли, тяжело дыша и понурив головы.
В воздухе стояла такая жара, что далее
в тени могучих кедровников нельзя было найти прохлады. Не слышно было ни зверей, ни птиц; только одни насекомые носились
в воздухе, и чем сильнее припекало солнце, тем больше они проявляли жизни.
Я снова писал к г. Шултгесу о получении денег и могу вас смело уверить, что ни моя мать, ни я, ни подозрительный ребенок не имеем ни малейшего желания, после всех полицейских неприятностей, возвращаться
в Цюрих. С этой
стороны нет ни
тени опасности.
Но вот мы наконец на берегу Демы, у самого перевоза; карета своротила
в сторону, остановилась под
тенью исполинского осокоря, дверцы отворились, и первый выскочил я — и так проворно, что забыл свои удочки
в ящике.
Мы обыкновенно там обедали, чтоб
в наших комнатах было меньше мух, и обыкновенно поднимали одну
сторону кибитки, ту, которая находилась
в тени.
Там можно было удить и крупную и мелкую рыбу:
в стари́це, тихой и довольно глубокой, брала крупная, а с другой
стороны, где Бугуруслан бежал мелко и по чистому дну с песочком и камешками, отлично клевали пескари; да и сидеть под
тенью берез и лип, даже без удочки, на покатом зеленом берегу, было так весело, что я и теперь неравнодушно вспоминаю об этом времени.
Несколько
в сторону от хозяйки, и как бы
в тени, помещался небольшого роста, пожилой, коренастый мужчина
в чиновничьем фраке.
В сумерки, когда надвигающиеся со всех
сторон тени ночи уже препятствуют ясно различать предметы, генерал не утерпит и выйдет на крутой берег реки. Долгое время стоит он недвижно, уставясь глазами
в противоположную
сторону.
Зевая, почесываясь и укоризненно причмокивая языком, Ибрагим отпер двери. Узкие улицы татарского базара были погружены
в густую темно-синюю
тень, которая покрывала зубчатым узором всю мостовую и касалась подножий домов другой, освещенной
стороны, резко белевшей
в лунном свете своими низкими стенами. На дальних окраинах местечка лаяли собаки. Откуда-то, с верхнего шоссе, доносился звонкий и дробный топот лошади, бежавшей иноходью.
— Чтобы я когда-нибудь перешел на
сторону Лаптева?! Нет, Виталий Кузьмич, наплюйте мне
в лицо, если заметите хоть
тень чего-нибудь подобного.
Костер горел ярко, и безлицые
тени дрожали вокруг него, изумленно наблюдая веселую игру огня. Савелий сел на пень и протянул к огню прозрачные, сухие руки. Рыбин кивнул
в его
сторону и сказал Софье...
Что-то зашуршало и мелькнуло на той
стороне выемки, на самом верху освещенного откоса. Ромашов слегка приподнял голову, чтобы лучше видеть. Что-то серое, бесформенное, мало похожее на человека, спускалось сверху вниз, едва выделяясь от травы
в призрачно-мутном свете месяца. Только по движению
тени да по легкому шороху осыпавшейся земли можно было уследить за ним.
Эта
сторона была вся
в черной
тени, а на другую падал ярко-бледный свет, и казалось, на ней можно было рассмотреть каждую травку. Выемка уходила вниз, как темная пропасть; на дне ее слабо блестели отполированные рельсы. Далеко за выемкой белели среди поля правильные ряды остроконечных палаток.
Ромашов долго кружил
в этот вечер по городу, держась все время теневых
сторон, но почти не сознавая, по каким улицам он идет. Раз он остановился против дома Николаевых, который ярко белел
в лунном свете, холодно, глянцевито и странно сияя своей зеленой металлической крышей. Улица была мертвенно тиха, безлюдна и казалась незнакомой. Прямые четкие
тени от домов и заборов резко делили мостовую пополам — одна половина была совсем черная, а другая масляно блестела гладким, круглым булыжником.
Но подумайте только, какое счастье — стоять целую ночь на другой
стороне улицы,
в тени, и глядеть
в окно обожаемой женщины.
Пока старик бормотал это, они въехали
в двадцативерстный волок. Дорога пошла сильно песчаная. Едва вытаскивая ноги, тащили лошаденки, шаг за шагом, тяжелый тарантас. Солнце уже было совсем низко и бросало длинные
тени от идущего по
сторонам высокого, темного леса, который впереди открывался какой-то бесконечной декорацией. Калинович, всю дорогу от тоски и от душевной муки не спавший, начал чувствовать, наконец, дремоту; но голос ямщика все еще продолжал ему слышаться.
Лошади тихо двигались «глубже
в тень», слегка покачиваясь и похрапывая. Дорожка, по которой они выступали, внезапно повернула
в сторону и вдалась
в довольно тесное ущелье. Запах вереска, папоротника, смолы сосновой, промозглой, прошлогодней листвы так и сперся
в нем — густо и дремотно. Из расселин бурых крупных камней било крепкой свежестью. По обеим
сторонам дорожки высились круглые бугры, поросшие зеленым мохом.
Г-н Клюбер, с своей
стороны, сделал все, что полагал нужным для увеселения компании; попросил ее усесться
в тени развесистого дуба — и, достав из бокового кармана небольшую книжечку, под заглавием: «Knallerbsen — oder Du sollst und wirst lachen!» (Петарды — или Ты должен и будешь смеяться!), принялся читать разбирательные анекдоты, которыми эта книжечка была наполнена.
Лошади добрались до опушки и вошли
в нее.
Тень леса накрыла их широко и мягко, и со всех
сторон.
Часто, глядя на нее, когда она, улыбающаяся, румяная от зимнего холоду, счастливая сознанием своей красоты, возвращалась с визитов и, сняв шляпу, подходила осмотреться
в зеркало, или, шумя пышным бальным открытым платьем, стыдясь и вместе гордясь перед слугами, проходила
в карету, или дома, когда у нас бывали маленькие вечера,
в закрытом шелковом платье и каких-то тонких кружевах около нежной шеи, сияла на все
стороны однообразной, но красивой улыбкой, — я думал, глядя на нее: что бы сказали те, которые восхищались ей, ежели б видели ее такою, как я видел ее, когда она, по вечерам оставаясь дома, после двенадцати часов дожидаясь мужа из клуба,
в каком-нибудь капоте, с нечесаными волосами, как
тень ходила по слабо освещенным комнатам.
Во всю страницу журнала «Свет и
тени» летом 1881 года появился рисунок: стоят прямо воткнутые
в две чернильницы по
сторонам стола два гусиных пера, а через них была перекинута
в виде вьющейся линии надпись: «Наше оружие для разрешения современных вопросов».
Сторона спокойная, тихая, немного даже сонная. Местечко похоже более на село, чем на город, но когда-то оно знало если не лучшие, то, во всяком случае, менее дремотные дни. На возвышенности сохранились еще следы земляных окопов, на которых теперь колышется трава, и пастух старается передать ее шепот на своей нехитрой дудке, пока общественное стадо мирно пасется
в тени полузасыпанных рвов…
Перед ним вновь была такая же улица, только
тени опять перебросились на правую
сторону, а солнце прямо било
в занавески на левой…
Матвей попробовал вернуться. Он еще не понимал хорошенько, что такое с ним случилось, но сердце у него застучало
в груди, а потом начало как будто падать. Улица, на которой он стоял, была точь-в-точь такая, как и та, где был дом старой барыни. Только занавески
в окнах были опущены на правой
стороне, а
тени от домов тянулись на левой. Он прошел квартал, постоял у другого угла, оглянулся, вернулся опять и начал тихо удаляться, все оглядываясь, точно его тянуло к месту или на ногах у него были пудовые гири.
Хрипач ни на минуту не поверил
в развращенность Пыльникова и
в то, что его знакомство с Людмилою имеет непристойные
стороны. «Это, — думал он, — идет все от той же глупой выдумки Передонова и питается завистливою злобою Грушиной. Но это письмо, — думал он, — показывает, что ходят нежелательные слухи, которые могут бросить
тень на достоинство вверенной ему гимназии. И потому надобно принять меры».
— Ну и вот, — медленно и сиповато сказывал Маркуша, — стало быть, родится человек, а с ним и доля его родится, да всю жизнь и ходить за ним, как
тень, и ходить, братец ты мой! Ты бы
в праву
сторону, а она те
в леву толкнёть, ты влево, а она те вправо, так и мотаить, так всё и мотаить!
И так, почти до ужина, поблескивая зоркими, насмешливыми глазами, старый Кожемякин поучал сына рассказами о прошлых днях. Тёплая
тень обнимала душу юноши, складные рассказы о сумрачном прошлом были интереснее настоящего и, тихонько, незаметно отводя
в сторону от событий дни, успокаивали душу музыкою мерной речи, звоном ёмких слов.
Гость ревниво осмотрел его и остался доволен — парень не понравился ему. Коренастый, краснощёкий,
в синей рубахе, жилете и шароварах за сапоги, он казался грубым, тяжёлым, похожим на кучера. Всё время поправлял рыжеватые курчавые волосы, карие глаза его беспокойно бегали из
стороны в сторону, и по лицу ходили какие-то
тени, а нос сердито шмыгал, вдыхая воздух. Он сидел на сундуке, неуклюже двигая ногами, и смотрел то на них, то на гостя каким-то неприятным, недоумевающим взглядом.
Пролетка опять понеслась с прежней быстротой. Зарево становилось все сильнее. Длинные
тени от лошадей перебегали с одной
стороны дороги на другую. Временами Боброву начинало казаться, что он мчится по какому-то крутому косогору и вот-вот вместе с экипажем и лошадьми полетит с отвесной кручи
в глубокую пропасть. Он совершенно потерял способность опознаваться и никак не мог узнать места, по которому проезжал. Вдруг лошади стали.
Обоз расположился
в стороне от деревни на берегу реки. Солнце жгло по-вчерашнему, воздух был неподвижен и уныл. На берегу стояло несколько верб, но
тень от них падала не на землю, а на воду, где пропадала даром,
в тени же под возами было душно и скучно. Вода, голубая оттого, что
в ней отражалось небо, страстно манила к себе.
Переулок был весь
в садах, и у заборов росли липы, бросавшие теперь при луне широкую
тень, так что заборы и ворота на одной
стороне совершенно утопали
в потемках; слышался оттуда шепот женских голосов, сдержанный смех, и кто-то тихо-тихо играл на балалайке.
Между ними величаво простерлась широкогрудая река; бесшумно, торжественно и неторопливо текут ее воды; горный берег отражается
в них черной
тенью, а с левой
стороны ее украшают золотом и зеленым бархатом песчаные каймы отмелей, широкие луга.