Хорошо бывает человеку подумать о том, что он такое со своим телом. Тело это кажется большим, если сравнить его с блохой, и крошечным, если сравнить его с землей. Хорошо подумать еще о том, что и земля-то вся наша — песчинка
в сравнении с солнцем, и солнце — песчинка в сравнении с звездой Сириусом, а Сириус — ничто в сравнении с другими, еще бóльшими звездами, и так без конца.
Неточные совпадения
Блестела золотая парча, как ржаное поле
в июльский вечер на закате
солнца; полосы глазета напоминали о голубоватом снеге лунных ночей зимы, разноцветные материи — осеннюю расцветку лесов; поэтические
сравнения эти явились у Клима после того, как он побывал
в отделе живописи, где «объясняющий господин», лобастый, длинноволосый и тощий,
с развинченным телом, восторженно рассказывая публике о пейзаже Нестерова, Левитана, назвал Русь парчовой, ситцевой и наконец — «чудесно вышитой по бархату земному шелками разноцветными рукою величайшего из художников — божьей рукой».
Нехлюдов не понял, но Марья Павловна объяснила ему, что это знаменитая математическая проблема определения отношения трех тел:
солнца, луны и земля, и что Крыльцов шутя придумал это
сравнение с отношением Нехлюдова, Катюши и Симонсона. Крыльцов кивнул головой
в знак того, что Марья Павловна верно объяснила его шутку.
«Что значат смерть и страдание такого ничтожного червяка, как я,
в сравнении с столькими смертями и столькими страданиями?» Но вид чистого неба, блестящего
солнца, красивого города, отворенной церкви и движущегося по разным направлениям военного люда скоро приведет ваш дух
в нормальное состояние легкомыслия, маленьких забот и увлечения одним настоящим.
Квартира Лябьевых
в сравнении с логовищем Феодосия Гаврилыча представляла верх изящества и вкуса, и все
в ней как-то весело смотрело: натертый воском паркет блестел;
в окна через чистые стекла ярко светило
солнце и играло на листьях тропических растений, которыми уставлена была гостиная; на подзеркальниках простеночных зеркал виднелись серебряные канделябры со множеством восковых свечей; на мраморной тумбе перед средним окном стояли дорогие бронзовые часы; на столах, покрытых пестрыми синелевыми салфетками, красовались фарфоровые
с прекрасной живописью лампы; мебель была обита
в гостиной шелковой материей, а
в наугольной — дорогим английским ситцем; даже лакеи, проходившие по комнатам, имели какой-то довольный и нарядный вид: они очень много выручали от карт, которые по нескольку раз
в неделю устраивались у Лябьева.
В другом роде, но совершенно точно, можно видеть это на искусственных парках, по
сравнению с случайными лесными видениями, как бы бережно вынутыми
солнцем из драгоценного ящика.
Если человек гордится внешними отличиями, то он показывает этим только то, что он не понимает того своего внутреннего достоинства,
в сравнении с которым все внешние отличия то же, что свечи при свете
солнца.
Ясно, что человек
с своим телом ничто
в сравнении с этим
солнцем и звездами.
А кругом — люди, не нуждающиеся
в его рецепте. «Люди здесь живут, как живет природа: умирают, родятся, совокупляются, опять родятся, дерутся, пьют, едят, радуются и опять умирают, и никаких условий, исключая тех неизменных, которые положила природа
солнцу, траве, земле, дереву, других законов у них нет… И оттого люди эти,
в сравнении с ним самим, казались ему прекрасны, сильны, свободны, и, глядя на них, ему становилось стыдно и грустно за себя».