Неточные совпадения
В день свадьбы Левин, по обычаю (на исполнении всех обычаев строго настаивали княгиня и Дарья Александровна), не видал своей невесты и обедал у себя
в гостинице со случайно собравшимися к нему тремя холостяками: Сергей Иванович, Катавасов, товарищ по университету, теперь профессор естественных наук, которого, встретив на улице, Левин затащил к себе, и Чириков, шафер,
московский мировой судья, товарищ Левина по медвежьей охоте.
В гостинице его встретили с тем артистически налаженным
московским угодливым добродушием, которое, будучи
в существе своем незнакомо Климу, углубило
в нем впечатление простоты и ясности.
В полдень он пошел к Лидии.
Хоругвеносцы уже прошли, публика засмеялась, а длинноусый, обнажая кривые зубы, продолжал говорить все более весело и громко. Под впечатлением этой сцены Самгин вошел
в зал
Московской гостиницы.
Поутру,
в гостинице у
московской железной дороги, обнаружилось, что дурак не подурачился, а застрелился.
Поутру 11 июля 1856 года прислуга одной из больших петербургских
гостиниц у станции
московской железной дороги была
в недоумении, отчасти даже
в тревоге.
9 июля он уехал, а 11 июля поутру произошло недоумение
в гостинице у станции
московской железной дороги, по случаю невставанья приезжего, а часа через два потом сцена на Каменноостровской даче, теперь проницательный читатель уже не промахнется
в отгадке того, кто ж это застрелился.
Как-то
в память этого объединявшего артистический мир учреждения
В. А. Михайловский предложил устраивать время от времени артистические ужины, а для начала
в ближайшую субботу собраться
в Большой
Московской гостинице.
На площади перед «Эрмитажем» барские запряжки сменились лихачами
в неудобных санках, запряженных тысячными, призовыми рысаками. Лихачи стояли также и на Страстной площади и у
гостиниц «Дрезден», «Славянский базар», «Большая
Московская» и «Прага».
После спектакля стояла очередью театральная публика. Слава Тестова забила Турина и «Саратов».
В 1876 году купец Карзинкин купил трактир Турина, сломал его, выстроил огромнейший дом и составил «Товарищество Большой
Московской гостиницы», отделал
в нем роскошные залы и
гостиницу с сотней великолепных номеров.
В 1878 году открылась первая половина
гостиницы. Но она не помешала Тестову, прибавившему к своей вывеске герб и надпись: «Поставщик высочайшего двора».
То же самое произошло и с домом Троекурова. Род Троекуровых вымер
в первой половине XVIII века, и дом перешел к дворянам Соковниным, потом к Салтыковым, затем к Юрьевым, и, наконец,
в 1817 году был куплен «
Московским мещанским обществом», которое поступило с ним чисто по-мещански: сдало его под
гостиницу «Лондон», которая вскоре превратилась
в грязнейший извозчичий трактир, до самой революции служивший притоном шулеров, налетчиков, барышников и всякого уголовного люда.
Окрыленный, еду на
Московскую улицу,
в магазин купца Баренцева, содержателя, кроме того, лучшей
гостиницы, где я часто играл на бильярде.
Первым делом попал
в бильярдную
Московской гостиницы, где он просиживал целые дни при отце, и встретился там с кутилой Емельяновым, тем самым, которого отец заставлял лазить под бильярд.
Огромного роста, сухой и костистый,
в долгополом сюртуке, черномазый, с ястребиными глазами, он с часу дня до позднего вечера пребывал ежедневно
в бильярдной Большой
московской гостиницы, играл по рублику партию на бильярде, причем кия
в руки не брал, а мазиком с «ярославским накатом».
Старик Оглоблин
в молодости служил
в кавалергардах и, конечно, во всю свою жизнь не унизил себя ни разу посещением какой-нибудь
гостиницы ниже Дюссо и Шевалье, а Николя почти каждый вечер после театра кутил
в Московском трактире.
Лакей при
московской гостинице «Славянский базар», Николай Чикильдеев, заболел. У него онемели ноги и изменилась походка, так что однажды, идя по коридору, он споткнулся и упал вместе с подносом, на котором была ветчина с горошком. Пришлось оставить место. Какие были деньги, свои и женины, он пролечил, кормиться было уже не на что, стало скучно без дела, и он решил, что, должно быть, надо ехать к себе домой,
в деревню. Дома и хворать легче, и жить дешевле; и недаром говорится: дома стены помогают.
— Сегодня приехали
в Рыбинск Барнумы и остановились
в «
Московской»
гостинице. Да, да, тот самый, знаменитый, американский, с дочерью. Я и фамилию его видел
в швейцарской на доске.
— Вы остановитесь у меня, — ответила ему скороговоркой Бодростина и, высунувшись из окна экипажа, велела кучеру ехать
в одну из известнейших
московских гостиниц.
Стр. 417. «
Московский» трактир —
гостиница и ресторан, открытые
в 1878 г.
в доме, выстроенном купцом-миллионером И. И. Корзинкиным. Ресторан славился огромной музыкальной «машиной», за которую было заплачено сорок тысяч рублей.
«Эрмитаж» — ресторан и
гостиница, основанные французским кулинаром Л. Оливье и
московским купцом Я. А. Пеговым. С 1864 г. «Эрмитаж» находился на углу Неглинной улицы и Петровского бульвара.
В 1917 г. «Эрмитаж» был закрыт.
«Яр» — ресторан
в Петровском парке, где пели лучшие цыганские хоры; место загородных кутежей
московских купцов, офицерства, «золотой молодежи».
В 1950–1952 гг. это здание перестроено для
гостиницы «Советская».
— Вот тебе на первый случай; годятся на потеху
в «Аустерий» [У Курятных ворот,
в том доме, где сперва открыт был
Московский университет, находилась
гостиница «Аустерия»; и доныне слывет под этим названием крайний проход по Скорняжному ряду от Ильинки на Никольскую, где ныне харчевни и лавки.].
В это самое время два возка и сани стояли у подъезда лучшей
московской гостиницы.