Неточные совпадения
Цвет глаз и волос до бесконечности разнообразен: есть совершенные брюнетки, то есть с черными как смоль волосами и глазами, и в то же
время с необыкновенною белизной и ярким румянцем; потом следуют каштановые волосы, и все-таки белое лицо, и, наконец, те нежные лица — фарфоровой белизны, с тонкою прозрачною кожею, с легким розовым румянцем, окаймленные льняными кудрями, нежные и хрупкие
создания с лебединою шеей, с неуловимою грацией в позе и движениях, с горделивою стыдливостью в прозрачных и чистых, как стекло, и лучистых глазах.
Повторяю, что под творчеством я все
время понимаю не
создание культурных продуктов, а потрясение и подъем всего человеческого существа, направленного к иной, высшей жизни, к новому бытию.
Время летит. Благодарю бога за отрадное, неожиданное свидание. Много нашел в ней нового, успокоительного, радостного. — Она тебя целует. На огромном теле совершенно детская рожица — симпатичное
создание!
— Не слепой быть, а, по крайней мере, не выдумывать, как делает это в наше
время одна прелестнейшая из женщин, но не в этом дело: этот Гомер написал сказание о знаменитых и достославных мужах Греции, описал также и богов ихних, которые беспрестанно у него сходят с неба и принимают участие в деяниях человеческих, — словом, боги у него низводятся до людей, но зато и люди, герои его, возводятся до богов; и это до такой степени, с одной стороны, простое, а с другой — возвышенное
создание, что даже полагали невозможным, чтобы это сочинил один человек, а думали, что это песни целого народа, сложившиеся в продолжение веков, и что Гомер только собрал их.
В настоящее
время штат этих приживалок состоял всего из трех экземпляров: институтка Эмма, лимфатическая полная особа немецкого происхождения, какая-то безымянная дворяночка Аннинька, веселое и беспечное
создание, и истерическая, некрасивая девица Прасковья Семеновна.
— Не шутили! В Америке я лежал три месяца на соломе, рядом с одним… несчастным, и узнал от него, что в то же самое
время, когда вы насаждали в моем сердце бога и родину, — в то же самое
время, даже, может быть, в те же самые дни, вы отравили сердце этого несчастного, этого маньяка, Кириллова, ядом… Вы утверждали в нем ложь и клевету и довели разум его до исступления… Подите взгляните на него теперь, это ваше
создание… Впрочем, вы видели.
Потом я несколько охладел к его перу; повести с направлением, которые он всё писал в последнее
время, мне уже не так понравились, как первые, первоначальные его
создания, в которых было столько непосредственной поэзии; а самые последние сочинения его так даже вовсе мне не нравились.
Елена благодаря тому, что с детства ей дано было чисто светское образование, а еще более того благодаря своей прирожденной польской ловкости была очень грациозное и изящное
создание, а одушевлявшая ее в это
время решительность еще более делала ее интересной; она села на стул невдалеке от князя.
Итак, если мы представим себе даже только то, что Петр работал в Голландии, воодушевляемый идеею выучиться здесь строению кораблей для
создания могущественного флота, то и тогда
время, проведенное им на амстердамской верфи, надобно будет считать почти потерянным.
Природа не стареет, вместо увядших произведений своих она рождает новые; искусство лишено этой вечной способности воспроизведения, возобновления, а между тем
время не без следа проходит и над его
созданиями.
В типе Обломова и во всей этой обломовщине мы видим нечто более, нежели просто удачное
создание сильного таланта; мы находим в нем произведение русской жизни, знамение
времени.
Еще в наше
время испытал неудачу в
создании идеальных русских лиц писатель, которому равного, конечно, не представит прошедшее столетие в нашей литературе.
Мы изучили Онегина, его
время и его среду, взвесили, определили значение этого типа, но не находим уже живых следов этой личности в современном веке, хотя
создание этого типа останется неизгладимым в литературе.
Схоронивши сие тяжеловесное и скучное
создание, литераторы, бродившие как потерянные со
времени смерти Белинского, как будто пришли в себя и повестили довольно громко на всю Русь православную, — что они живы и здоровы.
Нельзя было оставаться при таком же направлении в то
время, когда не одна рыцарская дружина, но уже и мирные граждане стали интересоваться поэтическими
созданиями.
Создание этого порядка и его важности доставляло Якову Иванычу во
время молитвы большое удовольствие.
Всякому
созданию полезно не только всё то, что посылается ему провидением, но и в то самое
время, когда оно посылается.
Голгофа была не только предвечно предустановлена при
создании мира как событие во
времени, но она составляет и метафизическое существо творения.
В то же
время мы не имеем и возможности утверждать, чтобы
создание Божие, как бы ни было омрачено и извращено оно злом, оказалось непоправимо, радикально, онтологически извращено, — это значило бы приписать злу субстанциальность, творческую самобытность, которой оно не имеет.
«Благословен Бог и Отец Господа нашего Иисуса Христа, благословивший нас во Христе всяким духовным благословением в небесах, так как Он избрал нас в Нем прежде
создания мира — προ καταβολής κόσμου, чтобы мы были святы и непорочны перед ним в любви, предопределив усыновить нас Себе чрез Иисуса Христа, по благоволению воли Своей, в похвалу славы благодати Своей, которою Он облагодатствовал нас в Возлюбленном, в котором мы имеем искупление кровью Его, прощение грехов по благодати Его, каковую Он в преизбытке даровал нам во всякой премудрости и разумении, открыв нам тайну Своей воли по Своему благоволению, которое Он наперед положил — προέθετο — в Нем, во устроение полноты
времен, дабы все небесное и земное соединить под главою Христом.
Христе Иисусе, Господе нашем» (Ефес. 3:8-11). В соборном послании ап, Петра также читаем: «(вы искуплены) драгоценной Кровию Христа, как непорочного и чистого Агнца, предназначенного еще прежде
создания мира — προεγνωσμένου προ καταβολής του κόσμου, но явившегося в последние
времена — έπ εσχάτου των χρόνων — для вас» (1 Петр. 1:19–20).
Спасением одинаково не могло бы почитаться ни полное уничтожение ветхого Адама (напр., во
время всемирного потопа), ни
создание нового человечества, никакой связи с этим старым не имеющего.
Я его видел тогда в трех ролях: Загорецкого, Хлестакова и Вихорева («Не в свои сани не садись»). Хлестаков выходил у него слишком «умно», как замечал кто-то в «Москвитянине» того
времени. Игра была бойкая, приятная, но без той особой ноты в
создании наивно-пустейшего хлыща, без которой Хлестаков не будет понятен. И этот оттенок впоследствии (спустя с лишком двадцать лет) гораздо более удавался М.П.Садовскому, который долго оставался нашим лучшим Хлестаковым.
Но и тот музыкант, которому Россия обязана
созданием музыкальной высшей грамотности — Антон Григорьевич Рубинштейн, — в те годы для большой публики был прежде всего удивительный пианист. Композиторский его талант мало признавался; а он уже к тому
времени, кроме множества фортепьянных и концертных вещей, выступал и как оперный композитор.
Его ближайший сверстник и соперник по месту, занимаемому в труппе и в симпатиях публики, В.В.Самойлов, как раз ко
времени смерти Мартынова и к 60-м годам окончательно перешел на серьезный репертуар и стал"посягать"даже на
создание таких лиц, как Шейлок и король Лир. А еще за четыре года до того я, проезжая Петербургом (из Дерпта), видел его в водевиле"Анютины глазки и барская спесь", где он играл роль русского"пейзана"в тогдашнем вкусе и пел куплеты.
— Держу пари, что этот телеграфист влюблен в ту хорошенькую. Жить среди поля под одной крышей с этим воздушным
созданием и не влюбиться — выше сил человеческих. А какое, мой друг, несчастие, какая насмешка, быть сутулым, лохматым, сереньким, порядочным и неглупым, и влюбиться в эту хорошенькую и глупенькую девочку, которая на вас ноль внимания! Или еще хуже: представьте, что этот телеграфист влюблен и в то же
время женат и что жена у него такая же сутулая, лохматая и порядочная, как он сам… Пытка!
— Прелестнейшее, поэтическое
создание, которое может тронуть и влюбить в себя даже камень! Впрочем, вы, мужья, прозаики и понимаете своих жен только в первый месяц после свадьбы… Поймите, что ваша жена идеальнейшая женщина! Поймите и радуйтесь, что судьба послала вам такую жену! Таких-то именно в наше
время и нужно женщин… именно таких!
Она неподвижна своим туловищем, вытянутым, как жердь, хотя голова ее трясется, вероятно от употребления в давнопрошедшие
времена сильного притирания; морщиноватые кисти рук ее, убежавшие на четверть от рукавов, сложены крестообразно, как у покойника; веками она беспрестанно хлопает и мигает, и если их останавливает, то для того, чтобы взглянуть на свое
создание, на свое сокровище, на свою славу.
К счастию ее, отрава не сильна,
время не упущено. Сила врачебных пособий, сделанных ей Антоном, уничтожает силу яда. Гаида спасена. Это прекрасное
создание, близкое к уничтожению, расцветает снова жизнью пышной розы; на губы, на щеки спешит свежая кровь из тайников своих. Обеими руками своими, отлитыми на дивование, берет она руку молодого врача, прижимает ее к груди и, обращая к небу черноогненные глаза, из которых выступили слезы, благодарит ими сильнее слов.
В то
время как меня ласкаете, как я думаю быть счастлива, сколько может быть счастливо божье
создание, у вас на уме, в сердце ваша молдаванка; ваши ласки, мне расточаемые, принадлежат другой.
Все мы, к стыду нашему и в то же
время к нашей гордости, до
создания своего кровного демимонда еще не доросли, не допутались…
Женщины некрасивые или уже чересчур вкусившие от жизни, к числу последних принадлежат и «милые, но погибшие
создания», предпочитают сильные запахи, действующие на мужские нервы, распаляющие воображение и таким образом заставляющие не замечать в этих представительницах прекрасного пола недостатков природы и изъянов, нанесенных жизнью и
временем.
— Однако твое предсказание сбылось очень скоро — птичка снова впущена в твою клетку. Любопытно будет убедиться в силе твоего характера не поддаться вторично этому обворожительному
созданию, в настоящее
время, притом, притворно или непритворно, беспомощному. Обмороки придают хорошеньким женщинам еще большую пикантность…
Еще более ошибся ты в мечтах осуществить свое
создание здесь, на Руси, в теперешнее
время.
Владимир Воротынский не ошибся, чудная девушка, находившаяся во
время болезни у его постели, была далеко не
созданием горячего воображения больного, а живым существом, — это была дочь князя Василия.
И глаза этого прекрасного
создания разгорались огнем неземным, и щеки ее пылали. С каким восторгом примеривает она себе терновый венец, ей так расчетливо предлагаемый! А Волынской что делал в это
время? Забывал ее в объятиях той, которой некогда изменил для нее ж, дочери фатализма. Что ж была его любовь, пылкая, безумная?.. вы легко отгадаете. Не ошибался и в том случае Зуда!