Неточные совпадения
Там, где они плыли, слева волнистым сгущением тьмы проступал берег. Над красным стеклом окон носились искры дымовых труб; это была Каперна. Грэй слышал перебранку и лай. Огни деревни напоминали печную дверцу, прогоревшую дырочками, сквозь которые виден пылающий уголь. Направо был
океан явственный, как присутствие спящего человека. Миновав Каперну, Грэй повернул к берегу. Здесь тихо прибивало
водой; засветив фонарь, он увидел ямы обрыва и его верхние, нависшие выступы; это место ему понравилось.
Тут, в открытом
океане, стало сильно покачивать;
вода не раз плескала на палубу.
Встанешь утром, никуда не спеша, с полным равновесием в силах души, с отличным здоровьем, с свежей головой и аппетитом, выльешь на себя несколько ведер
воды прямо из
океана и гуляешь, пьешь чай, потом сядешь за работу.
Да, это идиллия, брошенная среди бесконечных
вод Тихого
океана.
И горизонт уж не казался нам дальним и безбрежным, как, бывало, на различных
океанах, хотя дугообразная поверхность земли и здесь закрывала даль и, кроме
воды и неба, ничего не было видно.
Когда обливаешься вечером, в темноте,
водой, прямо из
океана, искры сыплются, бегут, скользят по телу и пропадают под ногами, на палубе.
Это изменяло первоначальное назначение фрегата и цель его пребывания на
водах Восточного
океана.
Ночь была ясная и холодная. Звезды ярко горели на небе; мерцание их отражалось в
воде. Кругом было тихо и безлюдно; не было слышно даже всплесков прибоя. Красный полумесяц взошел поздно и задумчиво глядел на уснувшую землю. Высокие горы, беспредельный
океан и глубокое темно-синее небо — все было так величественно, грандиозно. Шепот Дерсу вывел меня из задумчивости: он о чем-то бредил во сне.
Ну, хорошо: микроорганизмы зародились в
воде или, по Геккелю, на неизмеримой глубине
океана.
— Большой город. Париж, говорят, обширнее; ну, да ведь то уж Вавилон. Вот мы так и своим уездным городом довольны. Везде можно пользу приносить-с. И
океан, и малая капля
вод — кажется, разница, а как размыслишь, то и там, и тут — везде одно и то же солнце светит. Так ли я говорю-с?
Гнутся и скрипят мачты, сухо свистит ветер в снастях, а корабль все идет и идет; над кораблем светит солнце, над кораблем стоит темная ночь, над кораблем задумчиво висят тучи или гроза бушует и ревет на
океане, и молнии падают в колыхающуюся
воду.
Разум, помраченный невежеством, есть тихое, заросшее травою блато, которого сонные
воды не знают никакого бурного волнения; но первые лучи Философии, пробуждая мысленную силу, рождают сомнение за сомнением, которые волнуют душу в
Океане неизвестности: время заблуждений и дерзких систем!
Океан был спокоен; белоголовые морские орлы плавали над
водой, держась к берегу и оглашая пустыную тишину земли резкими, удлиненными выкриками.
«Лазурь неба, прозрачнейший брат солнца, — говорил я ему, — плодородие земли, позволь мне, презренному червю, грязи, отставшей от бессравненных подошв твоих, покапать холодной
воды на светлое чело твое, да возрадуется
океан, что
вода имеет счастие освежать священную шкуру, покрывающую белую кость твоего черепа».
Он похож на моряка, который всю свою жизнь делал рейсы из Кронштадта в Петербург и очень ловко умел проводить свой маленький пароход по указанию вех между бесчисленными мелями в полупресной
воде; что, если вдруг этот опытный пловец по стакану
воды увидит себя на
океане?
«Коршун» подходил все ближе и ближе к калифорнийскому берегу, попыхивая дымком из своей трубы.
Океан почти заштилел, и корвет легко рассекал синеватую
воду, делая по десяти узлов в час.
Спустили на
воду катер, и через десять минут дружной гребли по тихому, будто замершему
океану, переливающемуся зыбью, несколько офицеров в сопровождении мистера Кенеди поднимались на палубу «Петрели», имея для дамы в виде гостинца несколько ананасов, бананов и апельсинов, сохранившихся с островов Зеленого мыса.
Прежде на благодатном острове, климат которого, благодаря его положению среди
океана, один из лучших в мире, не было никаких болезней, и люди умирали от старости, если преждевременно не погибали в пастях акул, на ловлю которых они отправлялись в
океан и там, бросившись с лодчонки в
воду, ныряли с ножами в руках, храбро нападая на хищников, мясо которых незаслуженно прежде ценили.
Матросы дружно гребли по штилевшему
океану, который серебрился под луной, и брызги
воды, падавшие с весел, казались брильянтами. Вот и огни «Коршуна», и катер пристал к борту.
Оно быстро увеличивается, раздувается в громадную черную тучу, тяжело нависшую над горизонтом.
Вода там сереет. Туча эта поднимается выше и выше, отрывается от горизонта, сливается с
океаном широким серым дождевым столбом, освещенным лучами солнца, и стремительно несется на корвет. Солнце скрылось.
Вода почернела. В воздухе душно. Вокруг потемнело, точно наступили сумерки.
Так, по крайней мере, думал я, стоя на берегу широкого Енисея и с жадностью глядя на его
воду, которая с страшной быстротой и силой мчится в суровый Ледовитый
океан.
В эту самую минуту среди замка вспыхнул огненный язык, который, казалось, хотел слизать ходившие над ним тучи; дробный, сухой треск разорвал воздух, повторился в окрестности тысячными перекатами и наконец превратился в глухой, продолжительный стон, подобный тому, когда ураган гулит
океан, качая его в своих объятиях; остров обхватило облако густого дыма, испещренного черными пятнами, представлявшими неясные образы людей, оружий, камней; земля задрожала;
воды, закипев, отхлынули от берегов острова и, показав на миг дно свое, обрисовали около него вспененную окрайницу; по озеру начали ходить белые косы; мост разлетелся — и вскоре, когда этот ад закрылся, на месте, где стояли замок, кирка, дом коменданта и прочие здания, курились только груды щебня, разорванные стены и надломанные башни.