Неточные совпадения
Встанешь утром, никуда не спеша, с полным равновесием в силах души, с отличным здоровьем, с свежей головой и аппетитом, выльешь на себя несколько ведер
воды прямо из
океана и гуляешь, пьешь чай, потом сядешь за работу.
Когда обливаешься вечером, в темноте,
водой, прямо из
океана, искры сыплются, бегут, скользят по телу и пропадают под ногами, на палубе.
Тут, в открытом
океане, стало сильно покачивать;
вода не раз плескала на палубу.
Да, это идиллия, брошенная среди бесконечных
вод Тихого
океана.
И горизонт уж не казался нам дальним и безбрежным, как, бывало, на различных
океанах, хотя дугообразная поверхность земли и здесь закрывала даль и, кроме
воды и неба, ничего не было видно.
Это изменяло первоначальное назначение фрегата и цель его пребывания на
водах Восточного
океана.
Но не бойтесь за нее, не бойтесь даже тогда, когда она сама говорит против себя: она может на время или покориться, по-видимому, или даже пойти на обман, как речка может скрыться под землею или удалиться от своего русла; но текучая вода не остановится и не пойдет назад, а все-таки дойдет до своего конца, до того места, где может она слиться с другими водами и вместе бежать к
водам океана.
Только сбросив с себя проклятую свою оболочку, в экстазе «исступив из себя», обезличившись, человек Достоевского способен слиться с миром, как капля, растворяясь, сливается с
водою океана.
Неточные совпадения
Там, где они плыли, слева волнистым сгущением тьмы проступал берег. Над красным стеклом окон носились искры дымовых труб; это была Каперна. Грэй слышал перебранку и лай. Огни деревни напоминали печную дверцу, прогоревшую дырочками, сквозь которые виден пылающий уголь. Направо был
океан явственный, как присутствие спящего человека. Миновав Каперну, Грэй повернул к берегу. Здесь тихо прибивало
водой; засветив фонарь, он увидел ямы обрыва и его верхние, нависшие выступы; это место ему понравилось.
Ночь была ясная и холодная. Звезды ярко горели на небе; мерцание их отражалось в
воде. Кругом было тихо и безлюдно; не было слышно даже всплесков прибоя. Красный полумесяц взошел поздно и задумчиво глядел на уснувшую землю. Высокие горы, беспредельный
океан и глубокое темно-синее небо — все было так величественно, грандиозно. Шепот Дерсу вывел меня из задумчивости: он о чем-то бредил во сне.
Ну, хорошо: микроорганизмы зародились в
воде или, по Геккелю, на неизмеримой глубине
океана.
— Большой город. Париж, говорят, обширнее; ну, да ведь то уж Вавилон. Вот мы так и своим уездным городом довольны. Везде можно пользу приносить-с. И
океан, и малая капля
вод — кажется, разница, а как размыслишь, то и там, и тут — везде одно и то же солнце светит. Так ли я говорю-с?