Неточные совпадения
Он любил музыку, певал, аккомпанируя себе на фортепьяно, романсы
приятеля своего А…, цыганские песни и некоторые мотивы из опер; но ученой музыки не любил и, не обращая
внимания на общее мнение, откровенно говорил, что сонаты Бетховена нагоняют на него сон и скуку и что он не знает лучше ничего, как «Не будите меня, молоду», как ее певала Семенова, и «Не одна», как певала цыганка Танюша.
Появление Обломова в доме не возбудило никаких вопросов, никакого особенного
внимания ни в тетке, ни в бароне, ни даже в Штольце. Последний хотел познакомить своего
приятеля в таком доме, где все было немного чопорно, где не только не предложат соснуть после обеда, но где даже неудобно класть ногу на ногу, где надо быть свежеодетым, помнить, о чем говоришь, — словом, нельзя ни задремать, ни опуститься, и где постоянно шел живой, современный разговор.
Мой
приятель выслушал мой рассказ не только без смеха, но с большим и серьезным
вниманием.
Бывший дворянин, убийца, рассказывая мне о том, как
приятели провожали его из России, говорил: «У меня проснулось сознание, я хотел только одного — стушеваться, провалиться, но знакомые не понимали этого и наперерыв старались утешать меня и оказывать мне всякое
внимание».
Кергель о всех этих подробностях, и не столько из злоязычия, сколько из любви и
внимания к новому
приятелю, стал рассказывать всему городу, а в том числе и Живину, но тот на него прикрикнул за это.
Про героя моего я по крайней мере могу сказать, что он искренно и глубоко страдал: как бы совершив преступление, шел он от князя по Невскому проспекту, где тут же встречалось ему столько спокойных и веселых господ, из которых уж, конечно, многие имели на своей совести в тысячу раз грязнейшие пятна. Дома Калинович застал Белавина, который сидел с Настенькой. Она была в слезах и держала в руках письмо. Не обратив на это
внимания, он молча пожал у
приятеля руку и сел.
Когда трубка была набита и вспыхнувшая серная спичка осветила лицо служивого, Прошка окончательно сконфузился. Лицо
приятеля было сурово. Он сидел на корточках, потягивая из чубука и глядя задумчиво в сторону. Прошка ясно понял, что мысли служивого теперь далеко: по-видимому, он предавался общим размышлениям о горькой жизни, не обращая
внимания на дорогу, как будто его приговор над хвалеными местами был уже окончательно составлен. Прошке стало очень стыдно, и вся его чванливость совершенно исчезла.
С другого же почти дня Рымов закутил; начали ходить к нему какие-то
приятели, пили, читали, один из них даже беспрестанно падал на пол и представлял, как будто бы умирает; не меньше других ломался и сам хозяин: мало того, что читал что-то наизусть, размахивал, как сумасшедший, руками; но мяукал даже по-кошачьи и визжал, как свинья, когда ту режут; на жену уже никакого не обращал
внимания и только бранился, когда она начинала ему выговаривать; уроки все утратил; явилась опять бедность.
Мой
приятель быстро, в каких-нибудь три-четыре дня, нашел себе занятия в управлении одной из крупнейших железных дорог и уже через месяц обратил на себя
внимание начальства.
Уверенный тон, которым говорил Чжан-Бао, сильно действовал на удэхейца, и я увидел, что авторитет моего
приятеля поднимался все выше и выше. Это нисколько не задевало моего самолюбия, и я со
вниманием слушал повествования всех троих.
Тут далее мой
приятель не слышал ничего, кроме слитного гула, потому что
внимание его отвлек очень странный предмет: сначала в отпертой передней послышался легкий шорох и мягкая неровная поступь, а затем в темной двери передней заколебалась и стала фигура ясная, определенная во всех чертах; лицо веселое и доброе с оттенком легкой грусти, в плаще из бархата, забывшего свой цвет, в широких шелковых панталонах, в огромных сапогах с раструбами из полинявшей желтой кожи и с широчайшею шляпою с пером, которое было изломано в стебле и, шевелясь, как будто перемигивало с бедностью, глядевшей из всех прорех одежды и из самых глаз незнакомца.
Васильев вошел в залу и сел. Кроме него и
приятелей, в зале было еще много гостей: два пехотных офицера, какой-то седой и лысый господин в золотых очках, два безусых студента из межевого института и очень пьяный человек с актерским лицом. Все барышни были заняты этими гостями и не обратили на Васильева никакого
внимания. Только одна из них, одетая Аидой, искоса взглянула на него, чему-то улыбнулась и проговорила, зевая...
Они описывали без затей все, что попадалось им стоящего
внимания, одному парижскому
приятелю, и начали это делать сразу, сообща и вдвоем.
— Что с тобой? — обратил наконец граф
внимание на выражение лица своего
приятеля. — У тебя такой вид, что я могу подумать, что ты мне завидуешь…
Почти с благоговейным трепетом явился он первый раз
приятелем и собутыльником главы и коновода блестящей плеяды молодых людей — князя Владимира Александровича, которого он знал и встречал раньше в родительском доме, но тот, к крайней обиде для последнего, на него, кандидата в воины, не обращал ни малейшего
внимания.