Неточные совпадения
— Рассуждая революционно, мы, конечно, не боимся действовать противузаконно, как боятся этого некоторые иные. Но — мы против «вспышкопускательства», — по слову одного товарища, — и против дуэлей с
министрами. Герои на час приятны в романах, а жизнь требует мужественных работников, которые понимали бы, что
великое дело рабочего класса — их кровное, историческое дело…
А Петр
Великий навез немцев, евреев, — у него даже будто бы
министр еврей был, — и этот навозный народ испортил Москву жадностью.
Государственные люди бросают кормило
великого корабля и шушукаются о здоровье человека, не просящего их о том, прописывают ему без его спроса — Атлантический океан и сутерландскую «Ундину»,
министр финансов забывает баланс, incometax, debet и credit и едет на консилиум,
Министр министров докладывает этот патологический казус парламенту.
Зависимость моя от него была
велика. Стоило ему написать какой-нибудь вздор
министру, меня отослали бы куда-нибудь в Иркутск. Да и зачем писать? Он имел право перевести в какой-нибудь дикий город Кай или Царево-Санчурск без всяких сообщений, без всяких ресурсов. Тюфяев отправил в Глазов одного молодого поляка за то, что дамы предпочитали танцевать с ним мазурку, а не с его превосходительством.
Несмотря на несомненное простодушие, он, как я уже упомянул, был
великий дока заключать займы, и остряки-помещики не без основания говаривали о нем: «Вот бы кого
министром финансов назначить!» Прежде всего к нему располагало его безграничное гостеприимство: совестно было отказать человеку, у которого во всякое время попить и поесть можно.
Великий князь Владимир Александрович немедленно сообщил об этом товарищу
министра внутренних дел и начальнику жандармов.
Министру финансов С.Ю. Витте была послана с гирл, с лоцмейстерского поста телеграмма, а мы в это время в тучах комаров и мошкары осматривали углубление канала, на котором громадные машины «Петр
Великий» и «Донские гирла» черпали грунт, который нагружался в шаланды и отвозился в море.
— Нет, не басню Крылова хочу я прочесть, а мою басню, собственную, мое сочинение! Поверьте же, сударыня, без обиды себе, что я не до такой степени уже необразован и развращен, чтобы не понимать, что Россия обладает
великим баснописцем Крыловым, которому
министром просвещения воздвигнут памятник в Летнем саду, для игры в детском возрасте. Вы вот спрашиваете, сударыня: «Почему?» Ответ на дне этой басни, огненными литерами!
Это тот самый С.С. Гончаров, который безбоязненно открыл хищения в Скопинском банке, несмотря на чинимые Петербургом препятствия, потому что пайщиками банка были и
министры и
великие князья.
Я думал, что если бы ему понадобилось обмануть своего
министра или другого сильного человека, то он употребил бы на это много энергии и искусства, тут же, чтобы обмануть женщину, сгодилось, очевидно, то, что первое пришло в голову; удастся обман — хорошо, не удастся — беда не
велика, можно будет солгать во второй раз так же просто и скоро, не ломая головы.
Ее
Министры исполняли только волю Ее — и Россия имела счастие быть управляемою одним
великим Гением во все долговременное царствование Екатерины.
Несуществующие безбожники, направляемые несуществующими
министрами Финляндцевыми (
министр финансов), заполняют мир, ловят души, требуют отречения «от бога, от
великого государя».
— Мне давно было известно, — сказал король, — что ты добрый мальчик; но третьего дня ты оказал
великую услугу моему народу и за то заслуживаешь награду. Мой главный
министр донес мне, что ты спас его от неизбежной и жестокой смерти.
Когда, по воле Екатерины II, Станислав Понятовский вступил на древний престол Пястов, враждебная нам в Польше и поддерживаемая Францией партия, во главе которой стоял коронный
великий гетман граф Браницкий, обратилась с просьбой о помощи к Версальскому кабинету. Герцог Шуазель, первый
министр Людовика XV, заботясь о восстановлении прежнего влияния Франции на дела северных государств, рад был такому обстоятельству и не замедлил им воспользоваться.
Государство не может существовать без главы государства, без
министров, чиновников, полицейских, генералов, солдат, но движутся государства и осуществляются
великие миссии в истории
великими людьми, героями, талантами, предводителями, реформаторами, людьми необычайной энергии.
На другой день он ездил представляться императрице, эрц-герцогам и французским принцессам, но по причине
Великого поста отказался быть на обеде у Разумовского, куда съехался весь высший круг Вены. Под тем предлогом он не принял ни одного подобного приглашения от
министров и других знатных лиц и потому, во избежание отказа, не был приглашен к столу и императором.
Высшее наблюдение за новым
великим приорством было предоставлено гроссмейстеру мальтийского ордена и его полномочному
министру, находящемуся при петербургском дворе, а все военные вопросы, относящиеся к русскому приорству, должны были быть разрешаемы на Мальте или гроссмейстером, или орденским капитулом.
Императрица заключила с
великим магистром союз против турок, но граф Шуазель,
министр иностранных дел Людовика XV, был крайне недоволен таким сближением ордена с Россией и грозил де Рогану, что если союз этот продолжиться, то французское правительство отнимет у ордена все его имения, находившиеся во Франции.
Адмирал Александр Семенович Шишков,
министр народного просвещения, с присущим ему горячим красноречием, высказался, что государство не может ни одного дня оставаться без императора и что присягу прежде всего, надо дать
великому князю Константину, и он волен принять корону или отказаться от нее.
— Да, ваша светлость, я славно прокатился и в Персию и в Немиров, — подхватил с досадою Волынской, — и никто, конечно, не осмелится сказать, чтобы я исполнил свое дело кучерски, а не как
министр Российской империи. Впрочем, русские бояре-невыходцы — просто веселятся и так же делают государственные дела: сам Петр
Великий подавал нам тому пример. Может статься, и его простота удивила бы выскочку в государи, если б они могли когда быть!
В числе лиц, неразлучных с графом в его музыкально-артистических странствованиях по Италии, был и Дмитрий Александрович Гурьев, впоследствии
министр финансов и граф, человек «одворянившегося при Петре
Великом купецкого рода».
«Целую ночь, — пишет Линар, датский посланник, хорошо знакомый с тем, что делалось при дворе, так как он был принят как свой у Бестужевых, — были собрания и переговоры, на которых, между прочим, решено было главными
министрами и военными властями, что, как скоро государыня скончается,
великого князя и
великую княгиню возьмут под стражу и императором провозгласят Иоанна Антоновича.
Верный союзник России — кабинет
великой, могучей Австрии, или, это все равно, правитель дел ее,
министр Тугут, с его гоф-кригсратом…
Вы знаете, отдавал ли я искреннюю дань уважения Остерману,
министру Петра
Великого, — не нынешнему, боже сохрани!
Несколько ранее я упомянул, что в настоящее время весь
великий сибирский путь носит на себе следы недавнего проезда по нем г-на
министра путей сообщения князя Хилкова — всюду новые разъезды, иные ещё строятся, иные лишь намечены поставленными в стороне вагонами со звонком.
Кроме того, без должности при государе находились: Аракчеев — бывший военный
министр, граф Бенигсен — по чину старший из генералов,
великий князь цесаревич Константин Павлович, граф Румянцев — канцлер, Штейн — бывший прусский
министр, Армфельд — шведский генерал, Пфуль — главный составитель плана кампании, генерал-адъютант Паулучи — сардинский выходец, Вольцоген и многие другие.