Утром,
сварив кофе, истребили остатки пищи и вышли на улицу. Было холодно, суетился ветер, разбрасывая мелкий, сухой снег, суетился порывисто минуту, две, подует и замрет, как будто понимая, что уже опоздал сеять снег.
Но генеральша отклонила матушкино хлебосольство, объяснив, все в том же неприступном тоне, что она разогретого не кушает и чаю не пьет, что для нее сейчас
сварят кофе в ее кофейнике, а пока… она в это время обратилась к Петру Ивановичу и сказала...
Сад. Большие, старые липы. В глубине, под ними, белая солдатская палатка. Направо, под деревьями, широкий диван из дерна, перед ним стол. Налево, в тени лип, длинный стол, накрытый к завтраку. Кипит небольшой самовар. Вокруг стола плетеные стулья и кресла. Аграфена
варит кофе. Под деревом стоит Конь, куря трубку, перед ним Пологий.
И оба, муж и жена, старались, чтобы я побольше ел и пил; по некоторым мелочам, по тому, например, как оба они вместе
варили кофе, и по тому, как они понимали друг друга с полуслов, я мог заключить, что живут они мирно, благополучно и что они рады гостю.
(Почерк Нинки.) — Вчера были с Лелькой у мамы. Как всегда, она очень нам обрадовалась, стала
варить кофе, готовить яичницу. Делать она ничего не умеет: кофе у нее всегда убегает, яичница выходит, как гуттаперча. А через два часа, тоже как всегда, мы разругались и ушли. Конечно, о большевиках и советской власти.
Неточные совпадения
Но не о себе, не о своем
кофе вздыхает она, тужит не оттого, что ей нет случая посуетиться, похозяйничать широко, потолочь корицу, положить ваниль в соус или
варить густые сливки, а оттого, что другой год не кушает этого ничего Илья Ильич, оттого, что
кофе ему не берется пудами из лучшего магазина, а покупается на гривенники в лавочке; сливки приносит не чухонка, а снабжает ими та же лавочка, оттого, что вместо сочной котлетки она несет ему на завтрак яичницу, заправленную жесткой, залежавшейся в лавочке же ветчиной.
— Теперь ты уж не увидишь на мне рубашки наизнанку, — говорил дальше Обломов, с аппетитом обсасывая косточку, — она все осмотрит, все увидит, ни одного нештопаного чулка нет — и все сама. А
кофе как
варит! Вот я угощу тебя после обеда.
— Какой славный
кофе! Кто это
варит? — спросил Обломов.
— Я велела
кофе сварить, хотите пить со мной? — спросила она. — Дома еще долго не дадут: Марфенька поздно встает.
Варя. Дуняша,
кофе поскорей… Мамочка
кофе просит.
Любовь Андреевна(смеется). Ты все такая же,
Варя. (Привлекает ее к себе и целует.) Вот выпью
кофе, тогда все уйдем.
— Старые слуги не забывают своих господ… Это очень мило с вашей стороны, — пошутил Орлов. — Однако не хотите ли вина или
кофе? Я прикажу
сварить.
— О, с великою моею готовностью! — произнес Жуквич и сам принялся
варить для Елены свежий
кофе. При этом он несколько раз и очень проворно сполоснул кофейник, искусно повернул его, когда
кофе скипел в нем, и, наконец, налил чашку Елене.
Кофе оказался превосходным.
Тузенбах(не зная, что сказать). Я не пил сегодня
кофе. Скажешь, чтобы мне
сварили… (Быстро уходит.)
— А крепкий, — спрашивает, — у вас
кофе варят?
Он напился
кофе, поговорил с Конкордией Сергеевной и пошел в сад. Солнце клонилось к западу, лужайки ярко зеленели; от каждой кочки, от каждого выступа падала длинная тень. Во фруктовом саду, около соломенного шалаша, сторожа
варили кашу, синий дымок вился от костра и стлался между деревьями.
В убогой своей избушке она писала и переводила. Способ работы у нее был ужасный. Когда Вера Ивановна писала, она по целым дням ничего не ела и только непрерывно пила крепчайший черный
кофе. И так иногда по пять-шесть дней. На нервную ее организацию и на больное сердце такой способ работы действовал самым разрушительным образом. В жизни она была удивительно неприхотлива.
Сварит себе в горшочке гречневой каши и ест ее несколько дней. Одевалась она очень небрежно, причесывалась кое-как.
— Вас, Викентий Викентьевич, я
кофе не угощаю. Это — приезжий из Нижнего, я для него
варила.
Мы иногда виделись. Нравилась ее не стесняющаяся прямота и простота в отношениях. Раз зашел к ней по делу часа в два дня. Она в коридоре
варит на керосинке
кофе.
— Если пожелаете
кофе, я поставила в духовку. Нарочно затопила плиту с шести часов, чтобы тепленький выпили. Картошку тоже
сварила, бабушка… Захотите кушать — не ждите меня! Хлеб на столе под тарелкой. До свиданья, бабушка! Господь с вами!
— Стало быть гувернантка будете! Извините, не признал, барышня! — И вмиг за минуту до этого неприязненное лицо старика приняло доброе ласковое выражение. — Пожалуйте, пожалуйте, барышня, небось, на дворе-то холодно нынче, застудились, поди, a y меня камин в передней топится. Пожалуйте погреться, a я тем временем вам
кофе сварю. И за вещицами пошлю, кстати, дворника, на машину.