Неточные совпадения
Идем по
делу важному:
У нас забота есть,
Такая ли заботушка,
Что из домов повыжила,
С работой раздружила нас,
Отбила от еды.
«Мы люди чужестранные,
Давно, по
делу важному,
Домишки мы покинули,
У нас забота есть…
Такая ли заботушка,
Что из домов повыжила,
С работой раздружила нас,
Отбила от еды...
Вронский был в эту зиму произведен в полковники, вышел из полка и жил один. Позавтракав, он тотчас же лег на диван, и в пять минут воспоминания безобразных сцен, виденных им в последние
дни, перепутались и связались с представлением об Анне и мужике-обкладчике, который играл
важную роль на медвежьей охоте; и Вронский заснул. Он проснулся в темноте, дрожа от страха, и поспешно зажег свечу. ― «Что такое?
Это не мешало ей однако считать это
дело очень
важным.
Ему было радостно думать, что и в столь
важном жизненном
деле никто не в состоянии будет сказать, что он не поступил сообразно с правилами той религии, которой знамя он всегда держал высоко среди общего охлаждения и равнодушия.
В эту минуту Вронский в глазах Сергея Ивановича был
важный деятель для великого
дела, и Кознышев считал своим долгом поощрить его и одобрить. Он подошел к нему.
«Мне нужно переговорить с вами о
важном и грустном
деле. Там мы условимся, где. Лучше всего у меня, где я велю приготовить ваш чай. Необходимо. Он налагает крест, но Он дает и силы», прибавила она, чтобы хоть немного приготовить его.
«Я совсем здорова и весела. Если ты за меня боишься, то можешь быть еще более спокоен, чем прежде. У меня новый телохранитель, Марья Власьевна (это была акушерка, новое,
важное лицо в семейной жизни Левина). Она приехала меня проведать. Нашла меня совершенно здоровою, и мы оставили ее до твоего приезда. Все веселы, здоровы, и ты, пожалуйста, не торопись, а если охота хороша, останься еще
день».
Поздравление кончалось. Уезжавшие, встречаясь, переговаривались о последней новости
дня, вновь полученных наградах и перемещении
важных служащих.
«И в такую для меня
важную минуту она думает только о том, что ей будет скучно одной», подумал Левин. И эта отговорка в
деле таком
важном рассердила его.
Но кроме того, что Левин твердо знал, что̀ ему надо делать, он точно так же знал, как ему надо всё это делать и какое
дело важнее другого.
И он с свойственною ему ясностью рассказал вкратце эти новые, очень
важные и интересные открытия. Несмотря на то, что Левина занимала теперь больше всего мысль о хозяйстве, он, слушая хозяина, спрашивал себя: «Что там в нем сидит? И почему, почему ему интересен
раздел Польши?» Когда Свияжский кончил, Левин невольно спросил: «Ну так что же?» Но ничего не было. Было только интересно то, что «оказывалось» Но Свияжский не объяснил и не нашел нужным объяснять, почему это было ему интересно.
Губернский предводитель, в руках которого по закону находилось столько
важных общественных
дел, — и опеки (те самые, от которых страдал теперь Левин), и дворянские огромные суммы, и гимназии женская, мужская и военная, и народное образование по новому положению, и наконец земство, — губернский предводитель Снетков был человек старого дворянского склада, проживший огромное состояние, добрый человек, честный в своем роде, но совершенно не понимавший потребностей нового времени.
— Ну ее, жену, к…!
важное в самом
деле дело станете делать вместе!
Разговор сначала не клеился, но после
дело пошло, и он начал даже получать форс, но… здесь, к величайшему прискорбию, надобно заметить, что люди степенные и занимающие
важные должности как-то немного тяжеловаты в разговорах с дамами; на это мастера господа поручики и никак не далее капитанских чинов.
— Зачем же так неблагосклонно
Вы отзываетесь о нем?
За то ль, что мы неугомонно
Хлопочем, судим обо всем,
Что пылких душ неосторожность
Самолюбивую ничтожность
Иль оскорбляет, иль смешит,
Что ум, любя простор, теснит,
Что слишком часто разговоры
Принять мы рады за
дела,
Что глупость ветрена и зла,
Что
важным людям важны вздоры,
И что посредственность одна
Нам по плечу и не странна?
Мне казалось, что
важнее тех
дел, которые делались в кабинете, ничего в мире быть не могло; в этой мысли подтверждало меня еще то, что к дверям кабинета все подходили обыкновенно перешептываясь и на цыпочках; оттуда же был слышен громкий голос папа и запах сигары, который всегда, не знаю почему, меня очень привлекал.
Порфирий Петрович, как только услышал, что гость имеет до него «дельце», тотчас же попросил его сесть на диван, сам уселся на другом конце и уставился в гостя, в немедленном ожидании изложения
дела, с тем усиленным и уж слишком серьезным вниманием, которое даже тяготит и смущает с первого раза, особенно по незнакомству, и особенно если то, что вы излагаете, по собственному вашему мнению, далеко не в пропорции с таким необыкновенно
важным, оказываемым вам вниманием.
— Извините, что я, может быть, прерываю, но
дело довольно важное-с, — заметил Петр Петрович, как-то вообще и не обращаясь ни к кому в особенности, — я даже и рад при публике.
— Нет, брат, не но, а если серьги, в тот же
день и час очутившиеся у Николая в руках, действительно составляют
важную фактическую против него контру — однако ж прямо объясняемую его показаниями, следственно еще спорную контру, — то надо же взять в соображение факты и оправдательные, и тем паче что они факты неотразимые.
На всякий случай есть у меня и еще к вам просьбица, — прибавил он, понизив голос, — щекотливенькая она, а
важная: если, то есть на всякий случай (чему я, впрочем, не верую и считаю вас вполне неспособным), если бы на случай, — ну так, на всякий случай, — пришла бы вам охота в эти сорок — пятьдесят часов как-нибудь
дело покончить иначе, фантастическим каким образом — ручки этак на себя поднять (предположение нелепое, ну да уж вы мне его простите), то — оставьте краткую, но обстоятельную записочку.
Дико́й. Да что ты ко мне лезешь со всяким вздором! Может, я с тобой и говорить-то не хочу. Ты должен был прежде узнать, в расположении я тебя слушать, дурака, или нет. Что я тебе — ровный, что ли? Ишь ты, какое
дело нашел
важное! Так прямо с рылом-то и лезет разговаривать.
—
Важный ты стал, значительная персона, — вздохнул Дронов. — Нашел свою тропу… очевидно. А я вот все болтаюсь в своей петле. Покамест — широка, еще не давит. Однако беспокойно. «Ты на гору, а черт — за ногу». Тоська не отвечает на письма — в чем
дело? Ведь — не бежала же? Не умерла?
— Велел задержать награду, пока не отыщется.
Дело важное: «о взысканиях». Директор думает, — почти шепотом прибавил Судьбинский, — что он потерял его… нарочно.
С начала лета в доме стали поговаривать о двух больших предстоящих праздниках: Иванове
дне, именинах братца, и об Ильине
дне — именинах Обломова: это были две
важные эпохи в виду. И когда хозяйке случалось купить или видеть на рынке отличную четверть телятины или удавался особенно хорошо пирог, она приговаривала: «Ах, если б этакая телятина попалась или этакий пирог удался в Иванов или в Ильин
день!»
— Дело-то, кум,
важное, — шептал Мухояров, поглядывая на дверь.
«Да, это страшное поручение, в самом
деле — „
важная услуга“, — думал он.
В будни она ходила в простом шерстяном или холстинковом платье, в простых воротничках, а в воскресенье непременно нарядится, зимой в шерстяное или шелковое, летом в кисейное платье, и держит себя немного
важнее, особенно до обедни, не сядет где попало, не примется ни за домашнее
дело, ни за рисование, разве после обедни поиграет на фортепиано.
— Нет, нет, я шутил.
Дело важное; сами увидите.
— Ах нет-с, — шагнула она ко мне, складывая руки ладошками и как бы умоляя меня, — вы уж повремените так спешить. Тут
дело важное, для вас самих очень
важное, для них тоже, и для Андрея Петровича, и для маменьки вашей, для всех… Вы уж посетите Анну Андреевну тотчас же, потому что они никак не могут более дожидаться… уж это я вас уверяю честью… а потом и решение примете.
Работа неблагодарная и без красивых форм. Да и типы эти, во всяком случае, — еще
дело текущее, а потому и не могут быть художественно законченными. Возможны
важные ошибки, возможны преувеличения, недосмотры. Во всяком случае, предстояло бы слишком много угадывать. Но что делать, однако ж, писателю, не желающему писать лишь в одном историческом роде и одержимому тоской по текущему? Угадывать и… ошибаться.
Третьего
дня оба миссионера явились в белых холстинных шляпах, в белых галстухах и в черных фраках, очень серьезные, и сказали, что они имеют сообщить что-то
важное.
Переводчики ползали по полу: напрасно я приглашал их в другую комнату, они и руками и ногами уклонились от обеда, как от
дела, совершенно невозможного в присутствии grooten herren,
важных особ.
Я не мог выдержать, отвернулся от них и кое-как справился с неистовым желанием захохотать. Фарсеры! Как хитро: приехали попытаться замедлить, просили десять
дней срока, когда уже ответ был прислан. Бумага состояла, по обыкновению, всего из шести или семи строк. «Четверо полномочных, groote herren,
важные сановники, — сказано было в ней, — едут из Едо для свидания и переговоров с адмиралом».
В самом
деле, на пристани ожидала нас толпа гуще, было больше суматохи; навстречу вышли
важнее чиновники, в самых пестрых юбках.
Так японцам не удалось и это крайнее средство, то есть объявление о смерти сиогуна, чтоб заставить адмирала изменить намерение: непременно дождаться ответа. Должно быть, в самом
деле японскому глазу больно видеть чужие суда у себя в гостях! А они, без сомнения, надеялись, что лишь только они сделают такое
важное возражение, адмирал уйдет, они ответ пришлют года через два, конечно отрицательный, и так
дело затянется на неопределенный и продолжительный срок.
Старый генерал и не позволял себе думать о таких
делах, считая своим патриотическим, солдатским долгом не думать для того, чтобы не ослабеть в исполнении этих, по его мнению, очень
важных своих обязанностей.
Так, в конторе губернской тюрьмы считалось священным и
важным не то, что всем животным и людям даны умиление и радость весны, а считалось священым и
важным то, что накануне получена была за номером с печатью и заголовком бумага о том, чтобы к 9-ти часам утра были доставлены в нынешний
день, 28-го апреля, три содержащиеся в тюрьме подследственные арестанта — две женщины и один мужчина.
Он не раз в продолжение этих трех месяцев спрашивал себя: «я ли сумасшедший, что вижу то, чего другие не видят, или сумасшедшие те, которые производят то, что я вижу?» Но люди (и их было так много) производили то, что его так удивляло и ужасало, с такой спокойной уверенностью в том, что это не только так надо, но что то, чтò они делают, очень
важное и полезное
дело, — что трудно было признать всех этих людей сумасшедшими; себя же сумасшедшим он не мог признать, потому что сознавал ясность своей мысли.
— Мне нужно это по особенно
важному для меня
делу, — вспыхнув, заговорил Нехлюдов.
— Ах, ты об этом? Нет, mon cher, решительно тебя не надо пускать, тебе до всего
дело. Пойдем, пойдем, Annette зовет нас, — сказал он, подхватывая его под руку и выказывая опять такое же возбуждение, как и после внимания
важного лица, но только теперь уже не радостное, а тревожное.
Вчерашний соблазн представился ему теперь тем, что бывает с человеком, когда он разоспался, и ему хочется хоть не спать, а еще поваляться, понежиться в постели, несмотря на то что он знает, что пора вставать для ожидающего его
важного и радостного
дела.
Всё шло без задержек, скоро и не без торжественности, и эта правильность, последовательность и торжественность, очевидно, доставляли удовольствие участвующим, подтверждая в них сознание, что они делают серьезное и
важное общественное
дело. Это чувство испытывал и Нехлюдов.
Первое чувство, испытанное Нехлюдовым на другой
день, когда он проснулся, было сознание того, что с ним что-то случилось, и прежде даже чем он вспомнил, что случилось, он знал уже, что случилось что-то
важное и хорошее.
Дело в том, что одной из этих сестриц выпало редкое счастье сделаться женой одной дряхлой, но очень
важной особы.
— Нет, для вас радость не велика, а вот вы сначала посоветуйтесь с Константином Васильичем, — что он скажет вам, а я подожду.
Дело очень
важное, и вы не знаете меня. А пока я познакомлю вас, с кем нам придется иметь
дело… Один из ваших опекунов, именно Половодов, приходится мне beau fr####re'ом, [зятем (фр.).] но это пустяки… Мы подтянем и его. Знаете русскую пословицу: хлебцем вместе, а табачком врозь.
— Немножко еще потерпите, Игнатий Львович, — отвечал Половодов, вытягивая свои длинные ноги. — Ведь вы знаете, что для нас теперь самое
важное — выиграть время… А когда Оскар Филипыч устроит все
дело, тогда мы с Николаем Иванычем не так заговорим.
— Я его теперь очень ищу, я очень бы желал его видеть или от вас узнать, где он теперь находится. Поверьте, что по очень
важному для него же самого
делу.
«Конечно, надо будить: мое
дело слишком
важное, я так спешил, я спешу сегодня же воротиться», — затревожился Митя; но батюшка и сторож стояли молча, не высказывая своего мнения.
— Какие страшные трагедии устраивает с людьми реализм! — проговорил Митя в совершенном отчаянии. Пот лился с его лица. Воспользовавшись минутой, батюшка весьма резонно изложил, что хотя бы и удалось разбудить спящего, но, будучи пьяным, он все же не способен ни к какому разговору, «а у вас
дело важное, так уж вернее бы оставить до утреца…». Митя развел руками и согласился.