Почти на всех улицах, по которым проходил Володя, он видел среди анамитских хижин и китайские дома с лавчонками, около которых
в тени навесов сидели китайцы за работой. Все ремесленники в Сайгоне — китайцы: они и прачки, и торгаши, и комиссионеры… Вся торговля в Кохинхине издавна была в руках этих «евреев Востока», предприимчивых, трудолюбивых и крайне неприхотливых. В Сайгоне их было много, и Володя на другой же день, осматривая город, видел за городом целый китайский поселок.
Неточные совпадения
Уж полдень давно ярко жег дорожки парка. Все сидели
в тени, под холстинными
навесами: только няньки с детьми, группами, отважно ходили и сидели на траве, под полуденными лучами.
Заметя, что хозяйка внимательно прислушивается к его словам, он почувствовал себя так же просто и свободно, как
в добрые часу наедине с Евгенией, когда забывал, что она женщина. Сидели
в тени двух огромных лип, их густые ветви покрывали зелёным
навесом почти весь небольшой сад, и закопчённое дымом небо было не видно сквозь полог листвы.
Выбор мест бывает различен не только по времени года, но и по времени дня. Весною, пока вода еще несколько мутна, рыба бродит зря, как говорят охотники, и клюет везде на всех глубинах, ибо берега рек еще не определились, не заросли по местам густою осокой, аиром или камышом; еще не поднялись со дна водяные травы, не всплыли лопухи; береговые деревья и кусты не оделись листьями, не покрыли прозрачные воды
тенью зеленого
навеса, маня рыбу пищею во всякое время и прохладою
в полдень.
По утрам должно удить на местах чистых, открытых или около трав;
в полдень, напротив (разумеется,
в летние жары), окунь любит стоять
в тени,
в корягах под кустами, под
навесом трав и лопухами; следовательно, надобно удить
в самых травах; вечером же окунь опять ходит по местам чистым и открытым.
Уженье около полдён, о котором я обещал сказать особо,
в жаркие летние дни производится
в таких местах, где густая
тень покрывает воду, как-то: под мостами, плотами, нависшим берегом, толстыми пнями и корягами, нередко торчащими
в воде, под густым
навесом трав, расстилающихся иногда над значительною глубиною.
Ветви старых рябин, клена и черемухи, рассаженных кое-где за плетнем, досягали иногда до кровель
навесов и местами бросали
в переулок синюю
тень, испещренную мелкими солнечными пятнами.
Приглаженный вид двора, освещенного желтыми лучами осеннего солнца, тетушка Анна и еще какая-то баба, бегавшие поминутно из избы под
тень навеса и возвращавшиеся всякий раз с кувшинами или пирогами; подводы и, наконец, самые лошади — все это свидетельствовало, что
в доме Глеба, отличавшемся всегда тишиною и строгим порядком, происходило что-то не совсем обыденное.
На дворе и под высокими
навесами в порядке стояло много телег, сох, саней, колодок, кадок и всякого крестьянского добра; голуби перепархивали и ворковали
в тени под широкими, прочными стропилами; пахло навозом и дёгтем.
Дюрок, осмотревшись, направился к одноэтажному флигелю
в глубине двора. Мы вошли под
тень навеса, к трем окнам с белыми занавесками. Огромная рука приподняла занавеску, и я увидел толстый, как у быка, глаз, расширивший сонные веки свои при виде двух чужих.
В этих разговорах и самой беззаботной болтовне мы незаметно подъехали к Половинке, которая представляла из себя такую картину: на берегу небольшой речки, наполовину
в лесу, стояла довольно просторная русская изба, и только, никакого другого жилья, даже не было служб, которые были заменены просто широким
навесом, устроенным между четырьмя массивными елями; под
навесом издали виднелась рыжая лошадь, лежавшая корова и коза, которые спасались
в тени от наступавшего жара и овода.
А иные сидели тихонько под
навесами и только ждали, чтобы он прошел поскорее и не заметил бы, что они тут. Но не такой был человек мельник, чтобы пройти мимо или позабыть тех людей, которые ему должны за муку или за помол или просто взяли у него денег за проценты. Ничего, что их плохо было видно
в тени и что они молчали, будто воды набрали
в рот, — мельник все-таки останавливался и говорил сам...
Сколько переслушал я его рассказов, сидя с ним
в пахучей
тени, на сухой и гладкой траве, под
навесом серебристых тополей, или
в камышах над прудом, на крупном и сыроватом песку обвалившегося берега, из которого, странно сплетаясь, как большие черные жилы, как змеи, как выходцы подземного царства, торчали узловатые коренья!
И шествуют рядом друг с другом они,
В одеждах блестящих и длинных,
Каменья оплечий горят как огни,
Идут под
навесом шелковым,
в тени,
К собору, вдоль улиц старинных.
Дом, как и все дома
в Бахчи-Салах, стоял на припеке; не было ни деревьев, ни
навесов, ни
теней.
Здесь под
навесом нагнувшихся вязов, под свежею
теньюИв, где зеленым дерном могильные холмы покрыты,
Каждый навек затворяся
в свою одинокую келью,
Спят непробудно смиренные предки села.