Меж тем Руслан далеко мчится;
В глуши лесов, в глуши полей
Привычной думою стремится
К Людмиле, радости своей,
И говорит: «Найду ли друга?
Где ты, души моей супруга?
Увижу ль я твой светлый взор?
Услышу ль нежный разговор?
Иль суждено, чтоб чародея
Ты вечной пленницей была
И, скорбной девою старея,
В темнице мрачной отцвела?
Или соперник дерзновенный
Придет?.. Нет, нет, мой друг бесценный:
Еще при мне мой верный меч,
Еще глава не пала с плеч».
Неточные совпадения
Неужели уж столько может для них значить один какой-нибудь луч солнца, дремучий
лес, где-нибудь
в неведомой
глуши холодный ключ, отмеченный еще с третьего года, и о свидании с которым бродяга мечтает как о свидании с любовницей, видит его во сне, зеленую травку кругом его, поющую птичку
в кусте?
И уж не выбраться ему, кажется, из
глуши и дичи на прямую тропинку.
Лес кругом его и
в душе все чаще и темнее; тропинка зарастает более и более; светлое сознание просыпается все реже и только на мгновение будит спящие силы. Ум и воля давно парализованы, и, кажется, безвозвратно.
Дни уже почти осенние, но ясные, иногда так свежо, затаишься
в глуши, забредешь
в лес, пахнет листьями…
И это правда. Обыкновенно ссылаются на то, как много погибает судов. А если счесть, сколько поездов сталкивается на железных дорогах, сваливается с высот, сколько гибнет людей
в огне пожаров и т. д., то на которой стороне окажется перевес? И сколько вообще расходуется бедного человечества по мелочам,
в одиночку, не всегда
в глуши каких-нибудь пустынь,
лесов, а
в многолюдных городах!
Когда невыносимый полуденный зной заставил нас искать убежища, он свел нас на свою пасеку,
в самую
глушь леса.
Луна плыла среди небес
Без блеска, без лучей,
Налево был угрюмый
лес,
Направо — Енисей.
Темно! Навстречу ни души,
Ямщик на козлах спал,
Голодный волк
в лесной
глушиПронзительно стонал,
Да ветер бился и ревел,
Играя на реке,
Да инородец где-то пел
На странном языке.
Суровым пафосом звучал
Неведомый язык
И пуще сердце надрывал,
Как
в бурю чайки крик…
Но слушай:
в родине моей
Между пустынных рыбарей
Наука дивная таится.
Под кровом вечной тишины,
Среди
лесов,
в глуши далекой
Живут седые колдуны;
К предметам мудрости высокой
Все мысли их устремлены;
Всё слышит голос их ужасный,
Что было и что будет вновь,
И грозной воле их подвластны
И гроб и самая любовь.
Место под завод было выбрано самое глухое, настоящий медвежий угол: горы, болота,
леса; до официального основания заводского действия здесь, с разным лесным зверьем, хоронились одни раскольники, уходившие
в уральскую
глушь от петровских новшеств.
И одна главная дорога с юга на север, до Белого моря, до Архангельска — это Северная Двина. Дорога летняя. Зимняя дорога, по которой из Архангельска зимой рыбу возят, шла вдоль Двины, через села и деревни. Народ селился, конечно, ближе к пути, к рекам, а там, дальше
глушь беспросветная да болота непролазные, диким зверем населенные… Да и народ такой же дикий блудился от рождения до веку
в этих
лесах… Недаром говорили...
Она была
в страшной
глуши, окружалась со всех сторон
лесом и болотами.
Причина, как и Сосунки, представляла собой глухую лесную деревушку дворов
в тридцать; она стояла совсем
в лесу, и трудно было сказать, что заставило ее обитателей выбрать такую страшную
глушь.
Пока мы пили чай, который разливала Марфа Ивановна, под окнами нашей избы несколько раз мелькали усатые, забубенные головы «отставных» и «бывших», вернувшихся с разведки
в Причину неизвестно зачем. И этих людей, выкинутых за борт жизнью, тоже интересовало таинственное появление
в глуши причинских
лесов таинственной женщины. Прохаживаясь под окнами квартиры Кривополова, они, вероятно, припоминали свои лучшие дни, когда и им улыбались красивые и молодые женщины.
Прошло лет семь. Не считаю нужным рассказывать, что именно происходило со мной
в течение всего этого времени. Помаялся я таки по России, заезжал
в глушь и
в даль, и слава богу!
Глушь и даль не так страшны, как думают иные, и
в самых потаенных местах дремучего
леса, под валежником и дромом, растут душистые цветы.
Стуколова инда передернуло. За Волгой-то,
в сем искони древлеблагочестивом крае,
в сем Афоне старообрядства, да еще
в самой-то
глуши,
в лесах, курильщики треклятого зелья объявились… Отсторонился паломник от тепленки и, сев
в углу зимницы, повернул лицо
в сторону.
В лесах работают только по зимам. Летней порой
в дикую
глушь редко кто заглядывает. Не то что дорог, даже мало-мальских торных тропинок там вовсе почти нет; зато много мест непроходимых… Гниющего валежника пропасть, да кроме того, то и дело попадаются обширные глубокие болота, а местами трясины с окнами, вадьями и чарусами… Это страшные, погибельные места для небывалого человека. Кто от роду впервой попал
в неведомые лесные дебри — берегись — гляди
в оба!..
— Нельзя
в лесах иначе жить, — отвечал Стуколов. — С большой опаской здесь надо жить… потому
глушь; верст на десять кругом никакого жилья нет. А недобрых людей немало — как раз пограбят… Старцы же здешние — народ пуганый.
А под самым закроем небосклона синеет и будто трепещет
в сухом тумане полоса
лесов,
в глуши которых Марья Гавриловна отдохнула от великой душевной скорби и заживила сердечные раны под тихим, безмятежным покровом Манефы.
Я ездил везде по округе и спрашивал про Бульку, но не мог узнать, куда он делся и как он издох. Если бы он бегал и кусал, как делают бешеные собаки, то я бы услыхал про него. А верно, он забежал куда-нибудь
в глушь и один умер там. Охотники говорят, что когда с умной собакой сделается стечка, то она убегает
в поля или
леса и там ищет травы, какой ей нужно, вываливается по росам и сама лечится. Видно, Булька не мог вылечиться. Он не вернулся и пропал.
И струн переливы
в лесу потекли,
И песня
в глуши зазвучала…
Все мира явленья вблизи и вдали:
И синее море, и роскошь земли,
И цветных камений начала...
Ни города, ни ярманки, ни Волги с Окой, ни судов не видит Петр Степаныч. Не слышит он ни городского шума, ни свиста пароходов, не видит широко разостлавшихся зеленых лугов. Одно только видит:
леса,
леса и
леса. Там
в их
глуши есть Каменный Вражек, там бедная, бедная Фленушка.
В степной
глуши, на верховьях тихого Дона, вдали от больших дорог, городов и людных селений, стоит село Луповицы. Село большое, но строенье плохое
в нем, как зачастую бывает
в степных малолесных местах, — избы маленькие, крыты соломой, печи топятся по-черному, тоже соломой, везде грязь, нечистота, далеко не то, что
в зажиточном привольном Поволжье. Зато на гумнах такие скирды хлеба, каких
в лесах за Волгой и не видывали.
Мы сделали небольшой опыт над измерением температуры воздуха. Вечером после заката солнца, когда началось излучение тепла от земли, термометр
в лесу показывал — 24 °C. Тот же термометр на открытом месте, не защищенном древесной растительностью, показывал — 28 °C. Вот почему все животные на ночевку забираются
в самую
глушь тайги. Это делают и люди, находя
в чаще
леса защиту от холодного ветра.
Вдруг лицо бритой обезьяны стало плаксивым и
в глазах выразились ужас и злоба: точно кто-нибудь схватил ее за шиворот и сразу бросил назад,
в глушь, тьму и ужас первобытного
леса.
— Хорошо-то, хорошо, — ворчливо произнесла она, — да только была радость —
в этакую
глушь забираться! Тут и человеческого жилья-то, поди, на несколько верст нет. Охота тоже чуть ли не
в самом
лесу законопатиться! И провизии тут не доищешься. И разносчики не ходят.
Латыши, чухны проводят обыкновенно унылую, тихую жизнь
в дикой
глуши, между гор и
в лесах,
в разрозненных, далеко одна от другой, хижинах, вдали от больших дорог и мыз, будто и теперь грозится на них привидение феодализма с развалин своих замков.
Но
в этой
глуши зловещих признаков ни откуда не видно и не слышно, только птицы, испуганные стуком топоров, спешили отлететь
в глубь
леса.
Она несвязно описывала ему и
глушь леса, и свои чувства, и разговоры с пчельником, которого она встретила, и всякую минуту перерываясь
в своем рассказе, говорила: «нет, не могу, я не так рассказываю; нет, вы не понимаете», несмотря на то, что князь Андрей успокоивал ее, говоря, что он понимает, и действительно понимал всё, чтò она хотела сказать.
И так мне страшно стало, словно живу я где-нибудь
в деревне,
в глуши,
в одиноком доме среди
леса, а какие-то грабители и убийцы
в темноте подкрадываются к дому и сейчас всех нас перережут.
«Светит месяц, дол сребрится;
Мертвый с девицею мчится;
Путь их к келье гробовой.
Страшно ль, девица, со мной?» —
«Что до мертвых? что до гроба?
Мертвых дом земли утроба». —
«Чу!
в лесу потрясся лист.
Чу!
в глуши раздался свист.
Черный ворон встрепенулся;
Вздрогнул конь и отшатнулся;
Вспыхнул
в поле огонек».
«Близко ль, милый?» — «Путь далек».