Неточные совпадения
Мужик
берет веревку в рот,
Мужик плывет — и
конь плывет,
Мужик заржал — и
конь заржал.
— А
берите все, — сказал Бульба, — все, сколько ни есть,
берите, что у кого есть: ковш, или черпак, которым поит
коня, или рукавицу, или шапку, а коли что, то и просто подставляй обе горсти.
И козаки все, сколько ни было их,
брали, у кого был ковш, у кого черпак, которым поил
коня, у кого рукавица, у кого шапка, а кто подставлял и так обе горсти.
— Э, э, э! что же это вы, хлопцы, так притихли? — сказал наконец Бульба, очнувшись от своей задумчивости. — Как будто какие-нибудь чернецы! Ну, разом все думки к нечистому!
Берите в зубы люльки, да закурим, да пришпорим
коней, да полетим так, чтобы и птица не угналась за нами!
Немало было и всяких сенаторских нахлебников, которых
брали с собою сенаторы на обеды для почета, которые крали со стола и из буфетов серебряные кубки и после сегодняшнего почета на другой день садились на козлы править
конями у какого-нибудь пана.
Если же отряд идет быстрее, чем это нужно съемщику, то, чтобы не задерживать
коней с вьюками, приходится отпускать их вперед, а с собой
брать одного стрелка, которому поручается идти по следам лошадей на таком расстоянии от съемщика, чтобы последний мог постоянно его видеть.
На широком балконе появлялись группы красавиц, и одна из них держала кубок, а молодой рыцарь (может быть, это даже был я) въезжал на
коне по лестницам и переходам и
брал этот кубок из руки дамы…
— Не достигнут, — вывернусь: я ловкий,
конь резвый! — сказал он, усмехаясь, но тотчас грустно нахмурился. — Ведь я знаю: воровать нехорошо и опасно. Это я так себе, от скуки. И денег я не коплю, дядья твои за неделю-то всё у меня выманят. Мне не жаль,
берите! Я сыт.
Природа устала с собой воевать —
День ясный, морозный и тихий.
Снега под Нерчинском явились опять,
В санях покатили мы лихо…
О ссыльных рассказывал русский ямщик
(Он знал по фамилии даже):
«На этих
конях я возил их в рудник,
Да только в другом экипаже.
Должно быть, дорога легка им была:
Шутили, смешили друг дружку;
На завтрак ватрушку мне мать испекла,
Так я подарил им ватрушку,
Двугривенный дали — я
брать не хотел:
— «Возьми, паренек, пригодится...
Но чуть за это принялись, князь так и унесся в эту страсть: где какие деньжонки добудет, сейчас покупать
коней, и все
берет, хватает зря; меня не слушает…
А
брало это меня и не заметишь отчего; например, когда, бывало, отпущаем
коней, кажется, и не братья они тебе, а соскучаешь по них и запьешь.
— А я вас благодарю; только тут, милостивый государь, у меня есть одно маленькое условие: кто моего
коня берет, тот должен у меня хлеба-соли откушать, обедать: это плата за провоз.
— Торговали намедни одного за рекой, так шестьдесят монетов не
берут, а
конь ногайский.
— А вот что: помнишь, ты говорил мне о вороном персидском аргамаке? Меня раздумье
берет. Хоть я и люблю удалых
коней, ну да если он в самом деле такой зверь, что с ним и ладу нет?
— Вряд ли! — возразил краснощекой и видной собою гусарской поручик, слезая также с
коня. — Мне кажется, они
берут позицию.
Генерал. Не
бери за дуло… черт!
Конь, научи болванов, как надо держать оружие в руке. (Левшину.) У тебя есть револьвер?
Решил я тогда второго
коня не
брать: дуже тяжко пилить приходилось, железки были новые, толстые, да и думаю: все равно — он меня на одном
коне не догонит.
— Этто Абрашка-татарин приезжал. Она его ухватом из избы… А потом поехал я на болото мох
брать, гляжу: уж они вдвоем, Степашка с татарином, по степе-то вьются, играют…
Коней менять хочут. А у Абрашки и конек-то, я чаю, краденой.
— Постой! — сказал на это татарин. — Не надо к старосте. Твой
конь, говоришь?.. Ну и
бери его! Проклятая животина! Пятый год еду на ней, и все как будто ни с места… Пешие люди то и дело обгоняют меня; хорошему татарину даже стыдно.
— А ты, Милов, чего ждёшь? Делать тебе нечего на земле,
бери кружку, айда по миру и собирай на памятники нам! Только гляди, чтобы мне — конный! Другие как хотят, а я желаю верхом на чугунном
коне в веках сидеть! И чтобы надпись золотом: на сего
коня посажен деревнею Большие Гнезда Алексей Дмитриев Шипигусев за добрые его дела вплоть до конца веков!
— Бережно-недолжно, друг ты мой любезный, — сказал на то Колышкин. — Опасливого
коня и зверь не
берет, так-то…
Ту дубиночку за вершину
бралИ пустил
коня на татаровей.
—
Бери Алмаза, душа моя, княжна-зоренька!
Бери Алмаза! Алмаз хороший
конь, не чета Смелому… Не выдаст, не сбросит.
Бери Алмаза, добрый тебе будет товарищ Алмаз, барышня! — говорил он, бросаясь исполнять мою просьбу.
— Войдет в хату, — сейчас, значит, бац из винтовки в потолок! Жарь ему баба куренка, готовь яичницу. Вина ему поставь, ячменю отсыпь для
коня. Все
берет, что только увидит. Особенно до вина ярые.
— Э! нашел я спросить кого, точно не знаю, что ты до седых волос в недорослях состоишь и Питера, как черт ладану, боишься… Так вот аргамак был. Каковы были
кони у герцога курляндского, и у того такого аргамака не бывало. Приставал не один раз курляндчик ко мне, подари да подари ему аргамака, а не то
бери за него, сколь хочешь.
Угрюмый Поппель, нахлобучив на глаза
берет и вонзив остроги в
коня, отплатил на бедном животном свою досаду.
Карпов. Мы знаем, что любезный наш полковник Дюмон не пренебрегает ни языком, ни обычаями нашими. Король
берет пешку на третьей клетке
коня своего.