— Видите, какие вы стали неблагодарные, Мирон Осипович! А вспомните, как вы посватались за меня и даже в первые годы супружеской жизни нашей вы всегда хвалили, что я
большая мастерица приготовлять, солить и коптить языки; а теперь уже, через восемнадцать лет, упрекаете меня явно, что я в языках силы не знаю. Грех вам, Мирон Осипович, за такую фальшь! — И маменька чуть не заплакали: так им было обидно!
Наискосок от окна, на платформе, у столика стояли две монашки в некрасивых заостренных клобуках и потертых рясах, с книжками, такие же загорелые, морщинистые, с туповатыми лицами, каких он столько раз видал в городах, по ярмаркам и по базарам торговых сел, непременно по две, с кружкой или книжкой под покровом. На столе лежали для продажи изделия монастыря — кружева и вышивания… Там до сих пор водятся
большие мастерицы; одна из них угодила во дворец Елизаветы Петровны и стала мамкой императора Павла.
Неточные совпадения
Вот Льву доносят, что Лисица
Большая строить
мастерица —
И дело ей поручено,
С успехом начато и кончено оно:
Лисой к нему приложено
Всё, и старанье и уменье.
Лиза была
большая «
мастерица» на этот счет и со вкусом, а потому и происходил торжественный совет «мудрых женщин».
Эту лестовку хорошо помнили десятки теперь уже
больших мужиков, которые, встречаясь с
мастерицей, отвешивали ей глубокий поклон.
Аграфена вдруг замолкла, посмотрела испуганно на
мастерицу своими
большими серыми глазами, и видно было только, как вся она дрожала, точно в лихорадке.
Макар сделался задумчивым до суровости. Татьяна
больше не боялась за него, хотя он и частенько похаживал в Кержацкий конец к
мастерице Таисье. Аглаида тоже бывала у Таисьи, но она содержала себя строго: комар носу не подточит. У Таисьи шли какие-то таинственные беседы, в которых принимали участие старик Основа, Макар и еще кое-кто из мужиков. Пробовали они залучить к себе и Тита, но старик не пошел.
На Крутяш Груздев
больше не заглядывал, а, бывая в Ключевском заводе, останавливался в господском доме у Палача. Это обижало Петра Елисеича: Груздев точно избегал его. Старик Ефим Андреич тоже тайно вздыхал: по женам они хоть и разошлись, а все-таки на глазах человек гибнет. В маленьком домике Ефима Андреича теперь особенно часто появлялась
мастерица Таисья и под рукой сообщала Парасковье Ивановне разные новости о Груздеве.
Наутро Макар опять уехал в лес и не показывался домой целый месяц. Татьяна вздохнула свободнее. Да и Аграфена проживала совсем тайно в избушке
мастерицы Таисьи вместе с своим сынишкой Глебом. Ее редко кто видел, и то
больше из своих же кержаков, как жигаль Мосей или старик Основа.
Сама
мастерица Таисья походила
больше всего именно на пчелу, лепившую невидимый сот.
Вот и Кержацкий конец. Много изб стояло еще заколоченными. Груздев прошел мимо двора брательников Гущиных, миновал избу Никитича и не без волнения подошел к избушке
мастерицы Таисьи. Он постучал в оконце и помолитвовался: «Господи Исусе Христе, помилуй нас!» — «Аминь!» — ответил женский голос из избушки. Груздев
больше всего боялся, что не застанет
мастерицы дома, и теперь облегченно вздохнул. Выглянув в окошко, Таисья узнала гостя и бросилась навстречу.
Жена продавца фотографических принадлежностей села с хозяином, офицером и старой, глухой дамой в парике, вдовой содержателя музыкального магазина,
большой охотницей и
мастерицей играть. Карты шли к жене продавца фотографических принадлежностей. Она два раза назначила шлем. Подле нее стояла тарелочка с виноградом и грушей, и на душе у нее было весело.
Дело происходило весьма просто: жених, воротясь домой, нашел свою сестру в
большом затруднении, потому что
мастерица, которая взялась сделать ей для свадьбы парадный чепчик, вдруг захворала и прислала назад весь материал.
Большего наказания для Пепки нельзя было придумать. Я в окно поздоровался с гостьей и сказал, что Пепко сейчас выйдет. Анна Петровна сегодня выглядела свежее обыкновенного и казалась такой миловидной. В виде уступки летнему сезону на черной касторовой шляпе у нее был неумело прицеплен какой-то сиреневый бант. Вот посмеялась бы Наденька над этим наивным украшением, — она была великая
мастерица по части дамских туалетов.
Девочки боготворили Дарью Михайловну; взрослые
мастерицы тоже очень ее любили и доверяли ей все свои тайны, требующие гораздо
большего секрета и внимания, чем мистерии иной светской дамы, или тайны тех бесплотных нимф, которые «так непорочны, так умны и так благочестия полны», что как мелкие потоки текут в
большую реку, так и они катятся неуклонно в одну великую тайну: добыть себе во что бы то ни стало богатого мужа и роскошно пресыщаться всеми благами жизненного пира, бросая честному труду обглоданную кость и презрительное снисхождение.
А деньгу копить
мастерица была: как стала из сил выходить, было у нее ломбардными билетами
больше трех тысяч рублей на ассигнации.
Спохватилась
мастерица, что этак, пожалуй, и гостинца не будет, тотчас понизила голос, заговорила мягко, льстиво, угодливо. Затаенной язвительности
больше не было слышно в ее речах, зазвучали они будто сердечным участьем.
Молча слушала Дарья Сергевна трещавшую, как заведенное колесо,
мастерицу. Жалко ей стало голодавших Шигиных, а
больше всего бойкого, способного на ученье Федюшку. Вынула из сундука бумажный плат и денег полтину. Подавая их
мастерице, молвила...