Неточные совпадения
Влиянию его содействовало: его
богатство и знатность; прекрасное помещение в
городе, которое уступил ему старый знакомый, Ширков, занимавшийся финансовыми делами и учредивший процветающий банк в Кашине; отличный повар Вронского, привезенный из деревни; дружба с губернатором, который был товарищем, и еще покровительствуемым товарищем, Вронского; а более всего — простые, ровные ко всем отношения, очень скоро заставившие большинство дворян изменить суждение о его мнимой гордости.
Третьего дня, однако ж, говоря о
городах, они, не знаю как, опять проговорились, что Ясико, или Ессико, лежащий на западном берегу острова Нифона, один из самых богатых
городов в Японии, что находящийся против него островок Садо изобилует неистощимыми минеральными
богатствами. Адмирал хочет теперь же, дорогой, заглянуть туда.
«Кому я могу верить? чему я могу верить?» — спрашивала она себя после истории с Соловцовым и видела: никому, ничему.
Богатство ее отца притягивало из всего
города жадность к деньгам, хитрость, обман. Она была окружена корыстолюбцами, лжецами, льстецами; каждое слово, которое говорилось ей, было рассчитано по миллионам ее отца.
В городской думе не раз поговаривали о метро, но как-то неуверенно. Сами «отцы
города» чувствовали, что при воровстве, взяточничестве такую панаму разведут, что никаких
богатств не хватит…
С Кишкиным действительно случилась большая перемена. Первое время своего
богатства он ходил в своем старом рваном пальто и ни за что не хотел менять на новое. Знакомые даже стыдили его. А потом вдруг поехал в
город и вернулся оттуда щеголем, во всем новом, и первым делом к баушке Лукерье.
Ваше фортепиано — первое в нашем городке, — это немного еще значит, хотя, впрочем, здесь до него было уже пять инструментов; не во всяком уездном
городе, особенно сибирском, встречается такое
богатство музыкальное.
Мать, в свою очередь, пересказывала моему отцу речи Александры Ивановны, состоявшие в том, что Прасковью Ивановну за
богатство все уважают, что даже всякий новый губернатор приезжает с ней знакомиться; что сама Прасковья Ивановна никого не уважает и не любит; что она своими гостями или забавляется, или ругает их в глаза; что она для своего покоя и удовольствия не входит ни в какие хозяйственные дела, ни в свои, ни в крестьянские, а все предоставила своему поверенному Михайлушке, который от крестьян пользуется и наживает большие деньги, а дворню и лакейство до того избаловал, что вот как они и с нами, будущими наследниками, поступили; что Прасковья Ивановна большая странница, терпеть не может попов и монахов, и нищим никому копеечки не подаст; молится богу по капризу, когда ей захочется, — а не захочется, то и середи обедни из церкви уйдет; что священника и причет содержит она очень богато, а никого из них к себе в дом не пускает, кроме попа с крестом, и то в самые большие праздники; что первое ее удовольствие летом — сад, за которым она ходит, как садовник, а зимою любит она петь песни, слушать, как их поют, читать книжки или играть в карты; что Прасковья Ивановна ее, сироту, не любит, никогда не ласкает и денег не дает ни копейки, хотя позволяет выписывать из
города или покупать у разносчиков все, что Александре Ивановне вздумается; что сколько ни просили ее посторонние почтенные люди, чтоб она своей внучке-сиротке что-нибудь при жизни назначила, для того чтоб она могла жениха найти, Прасковья Ивановна и слышать не хотела и отвечала, что Багровы родную племянницу не бросят без куска хлеба и что лучше век оставаться в девках, чем навязать себе на шею мужа, который из денег женился бы на ней, на рябой кукушке, да после и вымещал бы ей за то.
Вставали огромные
города, прекрасные здания, машины, корабли, монументы, неисчислимые
богатства, созданные людьми, и поражающее ум разнообразие творчества природы.
Опять родной
город делается свидетелем его могущества,
богатства и силы — до новой проказы.
Прародитель, лежа в проказе на гноище, у ворот
города, который видел его могущество,
богатство и силу, наверное, не страдал так сильно, как страдал Имярек, прикованный недугом к покойному креслу, перед письменным столом, в теплом кабинете. Другие времена, другие нравы, другие песни.
Я очень хорошо понимаю, что среди этих отлично возделанных полей речь идет совсем не о распределении
богатств, а исключительно о накоплении их; что эти поля, луга и выбеленные жилища принадлежат таким же толстосумам-буржуа, каким в
городах принадлежат дома и лавки, и что за каждым из этих толстосумов стоят десятки кнехтов 19, в пользу которых выпадает очень ограниченная часть этого красивого довольства.
Набитые полуслепыми людьми, которые равнодушно верят всему, что не тревожит, не мешает им жить в привычном, грязном, зазорном покое, — распластались, развалились эти чужие друг другу
города по великой земле, точно груды кирпича, брёвен и досок, заготовленных кем-то, кто хотел возвести сказочно огромное здание, но тот, кто заготовил всё это
богатство, — пропал, исчез, и весь дорогой материал тоже пропадает без строителя и хозяина, медленно сгнивая под зимними снегами и дождями осени.
6) что слух о
богатствах, скрывающихся якобы в недрах земли, есть не более как выдумка, пущенная экспертом от наук в видах легчайшего получения из казны прогонных денег; в
городе же никто из жителей никаким укрывательством никогда не занимался...
Происшествие это в свое время наделало очень много шуму, ибо в наш просвещенный век утерять из виду целый
город с самостоятельною цивилизацией и с громадными
богатствами в недрах земли — дело не шуточное.
Отправясь он, Нечай, в путь свой с теми казаками, до Хивы способно дошел, и, подступя под нее в такое время, когда хивинский хан со всем своим войском был на войне в других тамошних сторонах, а в
городе Хиве, кроме малых и престарелых, никого почти не было, без всякого труда и препятствия
городом и всем тамошним
богатством завладел, а ханских жен в полон побрал, из которых одну он, Нечай, сам себе взял и при себе ее содержал.
Одним словом, я вернулся ни с чем, кроме тяжелого предчувствия, что мой первый блин выйдет комом. Мое положение было до того скверное, что я даже не мог ничего говорить, когда в трактире Агапыча встретил «академию». Пепко так и сверлил меня глазами, изнемогая от любопытства. Он даже заглядывал мне в карманы, точно я по меньшей мере спрятал Голконду. [Голконда — древний
город в Индии, славившийся своими
богатствами.] Меня это взорвало, и я его обругал.
Венецейцы, греки и морава
Что ни день о русичах поют,
Величают князя Святослава.
Игоря отважного клянут.
И смеется гость земли немецкой,
Что, когда не стало больше сил.
Игорь-князь в Каяле половецкой
Русские
богатства утопил.
И бежит молва про удалого,
Будто он, на Русь накликав зло.
Из седла, несчастный, золотого
Пересел в кощеево седло…
Приумолкли
города, и снова
На Руси веселье полегло.
Она довольно побилась со своим мужем, определяя и перемещая его с места на место, и, наконец, произведя на свет Викториночку, бросила супруга в его хуторном тетеречнике и перевезла весь свой приплод в ближайший губернский
город, где в то святое и приснопамятное время содержал винный откуп человек, известный некогда своим
богатством, а ныне — позором и бесславием своих детей.
Проснувшись уже поздно, он вздохнул о потере своего фантастического
богатства, пошел опять бродить по
городу и опять очутился перед домом графини ***.
Если в
городах, едва возникающих, в сем новом творении Екатерины еще не представлялось глазам ни палат огромных, ни храмов великолепных, то в замену сих, иногда обманчивых свидетельств народного
богатства, взор Патриота читал на смиренных домиках любезную надпись: «Народное Училище» — и сердце его радовалось.
Екатерина учредила везде — в малейших
городах, и в глубине Сибири — Народные училища, чтобы разлить, так сказать,
богатство света по всему государству.
Это доказывается тем, что в Новгороде, Москве и, следовательно, во всех торговых
городах, равно как у князей, царей, бояр и всех поземельных собственников, у купцов и всех почти свободных сословий — были несметные
богатства.
Так, конечно: цветут области новогородские, поля златятся класами, житницы полны,
богатства льются к нам рекою; Великая Ганза [Союз вольных немецких
городов, который имел свои конторы в Новегороде.
— Я даю тебе честное слово, что никогда не буду ни с кем об вас говорить, — прервал его Алеша. — Я теперь вспомнил, что читал в одной книжке о гномах, которые живут под землею. Пишут, что в некотором
городе очень разбогател один сапожник в самое короткое время, так что никто не понимал, откуда взялось его
богатство. Наконец, как-то узнали, что он шил сапоги и башмаки на гномов, плативших ему за то очень дорого.
Ермак стал спрашивать Таузика про его царя. Далеко ли его
город Сибирь? Много ли у Кучума силы, много ли у него
богатства? Таузик все рассказал. Говорит: «Кучум первейший царь на свете.
Город его Сибирь — самый большой
город на свете. В
городе этом, говорит, людей и скотины столько, сколько звезд на небе. А силы у Кучума-царя счету нет, его все цари вместе не завоюют».
В
городе, где жил Смолокуров, только и говора было, что о несметном
богатстве Дуни.
Вооруженные укрепления его
города были уничтожены русскими еще в 1768 году, и Радзивил не смел возобновлять их, но все же
богатства его были огромны, и он мог доживать свой век спокойно и с полною возможностью тешить своеобычный нрав свой [По возвращении в Несвиж «пане коханку» однажды на охоте расхвастался не в меру, по своему обыкновению.
Граф Афанасий Григорьевич Нелидов прожил с ней не более десяти лет и умер от ожирения сердца, оставив ей по завещанию все свое громадное состояние, которое, в соединении с огромным приданым графини, и составило то колоссальное
богатство, которое считалось первым даже в Москве, тогда
городе неимоверных богачей.
Все юрты
города были одинаковы, и только юрта Кучума выделялась между ними величиною и высотою. Она состояла из пяти отделений, из которых два занимал сам Кучум, а в остальных жили его жены. Убранство этой юрты было царственно великолепно. Все стены были обиты соболями и горностаями, полы покрыты пушистыми коврами. Много всевозможной золотой и серебряной посуды стояло на полках. Словом, во всем проявлялось огромное
богатство всесильного салтана.
Этот юноша был уроженец
города Т., единственный сын чиновника, славившегося своим бескорыстием и неподкупностью, оставившего ему только честное имя, которое этот чудак, как называли его сослуживцы, ценил выше всякого земного
богатства. Студент-медик, беззаветно преданный науке, готовый ради нее на все лишения, он бодро шел по тернистой дороге труда.
Остров, на котором он находится, превращается в крепость; верфь, адмиралтейство, таможня, академии, казармы, конторы, домы вельмож и после всего дворец возникают из болот; на берегах Невы, по островам, расположен
город, стройностью,
богатством и величием спорящий с первыми портами и столицами европейскими; торговля кипит на пристанях и рынках; народы всех стран волнуются по нем; науки в нем процветают.
Грабеж французов, чем больше он продолжался, тем больше разрушал
богатства Москвы и силы грабителей. Грабеж русских, с которого началось занятие русскими столицы, чем дольше он продолжался, чем больше было в нем участников, тем быстрее восстановлял
богатство Москвы и правильную жизнь
города.
Пришла из гостиной Фимочка и, найдя меня не спящим, час целый сидела у меня и с ужасом рассказывала о немецком нашествии. Из ее бледности и бессвязных женских речей больше, чем из газет, понял и почувствовал, в каком трепетном ожидании вражеского нашествия находится вся наша столица, да и весь народ. Спаси, Господи, Россию и ее
города, ее людей, ее дома и домишки. Не по заслугам, не по
богатству и силе помилуй ее, Господи, а по малоумию нашему, по нищете нашей, которую так возлюбил ты в земной жизни твоей!
Люди, мало думавшие об отношениях богатых к бедным, обыкновенно думают, что только бы богатые отдали бедным, или были бы принуждены отдать часть своего
богатства, и всё будет прекрасно. Но это большая ошибка. Попробуйте раздавать деньги бедным в
городе, да это и пробуют. И что же выходит?