Неточные совпадения
— Дождь будет, — сказал
барон и
уехал домой.
Лиза согласилась уполномочить Розанова на переговоры с
бароном и баронессою Альтерзон, а сама, в ожидании пока дело уладится, на другой же день
уехала погостить к Вязмитиновой. Здесь ей, разумеется, были рады, особенно во внимание к ее крайне раздраженному состоянию духа.
Прошла осень, прошла зима, и наступила снова весна, а вместе с нею в описываемой мною губернии совершились важные события: губернатор был удален от должности, — впрочем, по прошению; сенаторская ревизия закончилась, и сенатор — если не в одном экипаже, то совершенно одновременно —
уехал с m-me Клавской в Петербург, после чего прошел слух, что новым губернатором будет назначен Крапчик, которому будто бы обещал это сенатор, действительно бывший последнее время весьма благосклонен к Петру Григорьичу; но вышло совершенно противное (Егор Егорыч недаром, видно, говорил, что граф Эдлерс — старая остзейская лиса): губернатором, немедля же по возвращении сенатора в Петербург, был определен не Петр Григорьич, а дальний родственник графа Эдлерса,
барон Висбах, действительный статский советник и тоже камергер.
Анна Юрьевна ушла сначала к княгине, а через несколько времени и совсем
уехала в своем кабриолете из Останкина. Князь же и
барон пошли через большой сад проводить Елену домой. Ночь была лунная и теплая. Князь вел под руку Елену, а
барон нарочно стал поотставать от них. По поводу сегодняшнего вечера
барон был не совсем доволен собой и смутно сознавал, что в этой проклятой службе, отнимавшей у него все его время, он сильно поотстал от века. Князь и Елена между тем почти шепотом разговаривали друг с другом.
Те единогласно отвечали, что ничего не имеют, и таким образом девятнадцатого декабря
барон получил согласие на брак с княгиней, а в половине января была и свадьба их в присутствии опять-таки тех же близких и именитых родных покойного князя, к которым
барон отправился на другой день с своей молодой делать визиты, а после того
уехал с нею в Петербург, чтобы представиться ее родным и познакомить ее с своими родными.
Барон молча выслушивал все это и в душе решился сначала
уехать в четырехмесячный отпуск, а потом, с наступлением осени, хлопотать о переходе на какое-нибудь другое место.
Вам, вероятно, не нравилось то, что я была слишком любезна с вашим приятелем
бароном, но заверяю вас, что
барон никогда мне и нисколько не нравился, а, напротив, теперь даже стал противен, и я очень рада буду, когда он
уедет.
— Слабость характера, — сама знаю!..
Барон стал пугать, что совсем
уедет от меня, — мне и жаль его сделалось…
Барон же, увидав, что доктор
уехал, не медля ни минуты, вошел на террасу и сел на этот раз не на стул, а на верхнюю ступеньку лестницы, так что очутился почти у самых ног княгини.
У меня уже все готово, я после обеда отправляю свои вещи. Мы с
бароном завтра венчаемся, завтра же
уезжаем на кирпичный завод, и послезавтра я уже в школе, начинается новая жизнь. Как-то мне поможет бог! Когда я держала экзамен на учительницу, то даже плакала от радости, от благости…
Барон остается очень доволен усердием и действиями местных властей и в особенности столь почтительного к его особе полковника и
уезжает с твердым намерением исходатайствовать этому усердию достодолжную награду, в сладостной надежде на которую
уезжает вслед за ним и Пшецыньский.
Словом сказать, блистательный
барон должен бы был
уехать из Славнобубенска не иначе как вконец очарованным.
— Вы, mademoiselle, вероятно, хотите, чтобы эти господа сделали со мной скандал! — сказал он сквозь дверь дебютантке. — Отворите! Через полторы минуты я
уезжаю…Сейчас или никогда! Я,
барон фон Зайниц, люблю всё делать сейчас или никогда! Угодно вам поговорить с
бароном Зайниц, который имеет к вам дело?
Он с чувством пожал
барону руку и обещал завтра же
уехать.
Он узнал от нее, что она приехала в Ниццу недавно и думает прожить месяца два, что
барон ее
уезжает через несколько дней.
— А я боюсь вот чего, — продолжала на ту же тему Генриетта де Баррас, — чтобы моя милая Лили не испугалась бы настолько этих рогов, выросших у ее
барона, что от испуга не
уехала бы еще дальше от нас, в русские степи, кстати и кавалер ее знает туда дорогу.
Не могу этого переварить и
уезжаю домой, во Флоренцию…» Вот этот анекдот — полная характеристика взглядов на жизнь итальянской аристократической молодежи, — добавил
барон Рангель.
После этого рокового шага жизнь в Париже сделалась для Мадлен невыносимой. Она
уехала в Швейцарию, где встретилась с
бароном Кенигсватером и сошлась с ним.