Неточные совпадения
И не смешно
ли было бы жаловаться начальству, что слепой
мальчик меня обокрал,
а восьмнадцатилетняя девушка чуть-чуть не утопила?
Вон залаяла собака: должно
быть, гость приехал. Уж не Андрей
ли приехал с отцом из Верхлёва? Это
был праздник для него. В самом деле, должно
быть, он: шаги ближе, ближе, отворяется дверь… «Андрей!» — говорит он. В самом деле, перед ним Андрей, но не
мальчик,
а зрелый мужчина.
—
А я так не скажу этого, — заговорил доктор мягким грудным голосом, пытливо рассматривая Привалова. — И не мудрено: вы из
мальчика превратились в взрослого,
а я только поседел. Кажется, давно
ли все это
было, когда вы с Константином Васильичем
были детьми,
а Надежда Васильевна крошечной девочкой, — между тем пробежало целых пятнадцать лет, и нам, старикам, остается только уступить свое место молодому поколению.
Он уже успел вполне войти в тон, хотя, впрочем,
был и в некотором беспокойстве: он чувствовал, что находится в большом возбуждении и что о гусе, например, рассказал слишком уж от всего сердца,
а между тем Алеша молчал все время рассказа и
был серьезен, и вот самолюбивому
мальчику мало-помалу начало уже скрести по сердцу: «Не оттого
ли де он молчит, что меня презирает, думая, что я его похвалы ищу?
А Калганов забежал в сени, сел в углу, нагнул голову, закрыл руками лицо и заплакал, долго так сидел и плакал, — плакал, точно
был еще маленький
мальчик,
а не двадцатилетний уже молодой человек. О, он поверил в виновность Мити почти вполне! «Что же это за люди, какие же после того могут
быть люди!» — бессвязно восклицал он в горьком унынии, почти в отчаянии. Не хотелось даже и жить ему в ту минуту на свете. «Стоит
ли, стоит
ли!» — восклицал огорченный юноша.
— Веселимся, — продолжает сухенький старичок, —
пьем вино новое, вино радости новой, великой; видишь, сколько гостей? Вот и жених и невеста, вот и премудрый архитриклин, вино новое пробует. Чего дивишься на меня? Я луковку подал, вот и я здесь. И многие здесь только по луковке подали, по одной только маленькой луковке… Что наши дела? И ты, тихий, и ты, кроткий мой
мальчик, и ты сегодня луковку сумел подать алчущей. Начинай, милый, начинай, кроткий, дело свое!..
А видишь
ли солнце наше, видишь
ли ты его?
Я ее полюбил за то особенно, что она первая стала обращаться со мной по-человечески, то
есть не удивлялась беспрестанно тому, что я вырос, не спрашивала, чему учусь и хорошо
ли учусь, хочу
ли в военную службу и в какой полк,
а говорила со мной так, как люди вообще говорят между собой, не оставляя, впрочем, докторальный авторитет, который девушки любят сохранять над
мальчиками несколько лет моложе их.
То
ли, что я когда-то знал его в угнетенном виде, которого он теперь, одевшись в штаны, стыдится, или то, что я
был однажды свидетелем, как он хвастался перед"
мальчиком в штанах", что он, хоть и без штанов, да зато Разуваеву души не продал,"
а ты, немец, контрактом господину Гехту обязался, душу ему заложил"…
Мальчик без штанов. Стой! чего испугался! Это нам, которые из простого звания, под рубашку смотрят,
а ведь ты… иностранец?! (Помолчав.)У тебя звание-то
есть ли?
—
А я вдобавок к падению господина Тулузова покажу вам еще один документик, который я отыскал. — И доктор показал Егору Егорычу гимназическую копию с билета Тулузова. — Помните
ли вы, — продолжал он, пока Егор Егорыч читал билет, — что я вам, только что еще тогда приехав в Кузьмищево, рассказывал, что у нас там, в этой дичи, убит
был мальчик, которого имя, отчество и фамилию, как теперь оказывается, носит претендент на должность попечителя детей и юношей!
Коринкина. Да положим, что и не выдумывает; пожалуй, все это правда, что он говорит; да зачем? Кто его просит? Он моложе всех в труппе, ему
ли учить! Мы собираемся, чтоб провести время весело,
а совсем не затем, чтоб слушать его проповеди. Коли что знаешь, так и знай про себя. Он только отравляет наше общество. Как я рада
буду, если мы от него отделаемся. Такой молодой, еще совсем
мальчик, и такой раздражительный!
Дознавали об этом из-под руки и спросили орловского купца, не заметил
ли он, близко подходя, и что такое за люди помогали ему нести больного родственника? Он по совести оказал, что люди
были незнакомые, из бедного обоза, по усердию несли. Возили его туда узнавать место, людей, клячу и тележку с золотушным
мальчиком, игравшим пупавками, но тут только одно место
было на своем месте,
а ни людей, ни повозки, ни
мальчика с пупавками и следа не
было.
— Но едва
ли это
будет тебе по силам, мой бедный
мальчик. Ведь тебе с чем-нибудь тридцать,
а мне сорок восемь.
—
А к тому и говорю, что племянник-то ваш, я вижу, сытенький
мальчик, и притом с отцом, с матерью. Поставят его на дорогу, научат, и пойдет он себе жить благородно, по-божьему.
А вот Мишка, с которым вы сейчас шли, с малых лет все по тюрьмам да на поселении. Так же и я вот: с самых с тех пор, как пошел за отцом да как мать померла, я, может, и человека хорошего не видал и слова хорошего не слыхал. Откуда мне
было в понятие войти? Верно
ли я говорю?
— Какой у вас хорошенький
мальчик. Ваня, кажется? Иван Иванович, значит. У нас тоже
есть чиновник, которого зовут Иван Иванович. И вообще, знаете
ли, милые ссорятся, только тешатся,
а перемелется, все мука
будет.
— Как далеко? Всего полквартала, ветер
был как раз в нашу сторону. Да и как ты вообще мог оттуда судить, нужен ты или не нужен? Всякий чуткий
мальчик, не такой черствый эгоист, как ты, сейчас же бы бросился домой, сейчас же спросил бы себя, — не беспокоятся
ли мама с папой, не понадоблюсь
ли я дома?
А у тебя только и заботы, что о белых лайковых перчатках.
Надо
было обойти остальные комнаты, посмотреть, заперта
ли дверь в передней.
Мальчика Мити, наверно, нет. Он играет на гитаре в кухне, в обществе повара и горничной.
А следует приготовить закусить отцу. Он в клубе ужинает не всегда — когда деньги
есть,
а в долг ему больше не верят… Закуска ставится в десять часов в зале на ломберном столе.
Мальчик должен постлать потом отцу и брату — одному в кабинете, другому в гостиной.
Костя
был сын троюродного племянника генеральши,
а Маша — дочь чуть
ли не четвероюродной племянницы. И
мальчик, и девочка
были сироты и взяты Глафирой Петровной в младенчестве. Дети
были неразлучны, и вместе, Костя ранее,
а Маша только в год нашего рассказа, учились грамоте и Закону Божию у священника церкви Николы Явленного, благодушного старца, прозвавшего своих ученика и ученицу: «женишек и невестушка». Это прозвище так и осталось за детьми.
—
Будь у него ныне же в шесть часов после обеда: ты увидишься там с приятелями и, может статься, — прибавил государь, усмехаясь, — с приятельницей. Живет он в Кокуевой слободе, — спроси только немецкую школу — всякий
мальчик тебе укажет. Теперь поди, успокой своих камрадов, попируй с ними в адмиральский час [Одиннадцать часов утра.],
а там подумаем, что еще сотворить с вами. Открой мне, не придет
ли тебе по сердцу в Москве пригожая девка: я твой сват.
— Ах, да! — спохватился Лихарев. — Виноват, дружочек. Спи, спи… Кроме нее, у меня еще двое
мальчиков есть, — зашептал он. — Те, сударыня, у дяди живут,
а эта не может и дня продышать без отца. Страдает, ропщет,
а липнет ко мне, как муха к меду. Я, сударыня, заболтался,
а оно бы и вам не мешало отдохнуть. Не угодно
ли, я сделаю вам постель?
Что это такое
был корнет Саша? Так себе, ничего или очень мало, — розовый
мальчик, дворянчик, белогубый выкормочек в мундире. Ничего у него, никаких пленительных даров, кроме дара молодости и… безоглядного чувства личной чести женщины… И вот подите-ка, что вы скажете:
было ли тут перед чем пасть и преклониться?
А я вам расскажу, как пали и преклонялись.