Неточные совпадения
―
Адвокат занят, ― строго
отвечал помощник, указывая пером на дожидавшихся, и продолжал писать.
— Вы желаете, — не поднимая глаз,
отвечал адвокат, не без удовольствия входя в тон речи своего клиента, — чтобы я изложил вам те пути, по которым возможно исполнение вашего желания.
— Возможно всё, если вы предоставите мне полную свободу действий, — не
отвечая на вопрос, сказал
адвокат. — Когда я могу рассчитывать получить от вас известия? — спросил
адвокат, подвигаясь к двери и блестя и глазами и лаковыми сапожками.
— Французы всегда говорят о войне, — уверенно
ответила она и, усмехаясь, вплетая пальцы свои в сухие пальцы Самгина, объяснила: — Очень много
адвокатов, а ваше ремесло нападать, защищать. А у француза, кроме обычной клиентуры, еще бель Франс, патри… [Прекрасная Франция, отечество… (франц.)]
— Что ж кричать? — печально качая голым черепом и вздыхая тяжко, спросил
адвокат Вишняков, театрал и шахматист. — Поздно кричать, —
ответил он сам себе и широко развел руки. — Всё разрушается, всё! Клим Иванович замечательно правильно указал, что Русь — глиняный горшок, в котором кипят, но не могут свариться разнообразные, несоединимые…
— Теперь, если хотите, обратитесь к
адвокату. Нужно найти повод к кассации. Это всегда можно найти. На Дворянскую, —
отвечал он извозчику, — 30 копеек, никогда больше не плачу.
Смех, которым
ответил адвокат на замечание Нехлюдова о том, что суд не имеет значения, если судейские могут по своему произволу применять или не применять закон, и интонация, с которой он произнес слова: «философия» и «общие вопросы», показали Нехлюдову, как совершенно различно он и
адвокат и, вероятно, и друзья
адвоката смотрят на вещи, и как, несмотря на всё свое теперешнее удаление от прежних своих приятелей, как Шенбок, Нехлюдов еще гораздо дальше чувствует себя от
адвоката и людей его круга.
Нехлюдов, вспомнив, что говорил Масленников про
адвоката, ничего не
ответил и, простившись, поехал к Масленникову.
На второй вопрос о Бочковой, после долгих толков и разъяснений,
ответили: «не виновна», так как не было явных доказательств ее участия в отравлении, на что особенно налегал ее
адвокат.
— Да, постараюсь, —
отвечал Нехлюдов, чувствуя, что он говорит неправду, и если о чем постарается, то только о том, чтобы не быть вечером у
адвоката в среде собирающихся у него ученых, литераторов и художников.
— Вы знаете, отчего барон — Воробьев? — сказал
адвокат,
отвечая на несколько комическую интонацию, с которой Нехлюдов произнес этот иностранный титул в соединении с такой русской фамилией. — Это Павел за что-то наградил его дедушку, — кажется, камер-лакея, — этим титулом. Чем-то очень угодил ему. — Сделать его бароном, моему нраву не препятствуй. Так и пошел: барон Воробьев. И очень гордится этим. А большой пройдоха.
На другой день Нехлюдов поехал к
адвокату и сообщил ему дело Меньшовых, прося взять на себя защиту.
Адвокат выслушал и сказал, что посмотрит дело, и если всё так, как говорит Нехлюдов, что весьма вероятно, то он без всякого вознаграждения возьмется за защиту. Нехлюдов между прочим рассказал
адвокату о содержимых 130 человеках по недоразумению и спросил, от кого это зависит, кто виноват.
Адвокат помолчал, очевидно желая
ответить точно.
— Ничего… Так себе, — лениво
ответил адвокат, ежа плечи. — Мы еще увидимся, Прасковья Ивановна.
Адвокат ничего не
ответил, а только еще раз пожал плечами и с улыбкой посмотрел на Галактиона. Происходило что-то непонятное для последнего, и он начинал испытывать смущение.
Конечно, кроме чиновников и
адвокатов, встречаются в это время на Невском еще железнодорожники и кокотки 5, но и они, по совести, едва ли
ответят на вопрос, зачем они суетятся и движутся.
Старик хотел что-то
ответить, но в это время поезд тронулся, и старик, сняв картуз, начал креститься и читать шопотом молитву.
Адвокат, отведя в сторону глаза, учтиво дожидался. Окончив свою молитву и троекратное крещение, старик надел прямо и глубоко свой картуз, поправился на месте и начал говорить...
— Не думаю!.. Скорей, это доктор; муж уехал к нашему
адвокату и не скоро вернется, —
отвечала Домна Осиповна.
Адвокат еще ранее просил его не горячиться,
отвечать вежливо на вопросы председателя суда, а главное, говорить как можно меньше и дать ему полную свободу для защиты.
Он не
отвечал адвокату и на другой же день уехал с Маргаритой Николаевной из Петербурга в Харьков, отметившись выбывшими неизвестно куда.
— Все для письма я вам доставлю сейчас, —
ответила надзирательница, — но должна вас предупредить, что все письма, исключая писем к
адвокату, должны быть распечатанными, так как их до отправки читает директриса тюрьмы. Только к
адвокатам письма не читаются… Что же касается хороших
адвокатов, то я могу назвать вам их несколько: Янсен, Фрик, сенатор Робер, Стоккарт, — все это знаменитости, но кто из них лучше, трудно сказать… Я знаю только, что берут они очень дорого и говорят на суде очень красноречиво.
— К чему! Я вам верю и, кроме того, расписка ваша для меня бесполезна, так как по ней я, защищавший вас по назначению от суда, требовать с вас не буду иметь права… —
отвечал адвокат и перевел разговор на обстоятельства дела.
— Вот вам мой ответ: бумагу вы эту разорвите, потому что по законам и покупателя, и продавца живого человека к суду притянут, и вам же достанется, —
отвечал адвокат.