Неточные совпадения
Жена вся в жару. Ей страстно хочется пойти на N-ский бульвар и взглянуть хотя одним глазом на человека, который сумел понять ее и который теперь в тоске. Кто знает? Поговори она теперь с ним, скажи ему
слова два
утешения, быть может, он перестал бы страдать. Скажи она, что у него есть друг, который понимает его и ценит, он воскрес бы душой.
Сын растерянно гладил руку матери и молчал, не находя
слов утешения, продолжая думать, что напрасно она говорит все это. А она действительно истерически посмеивалась, и шепот ее был так жутко сух, как будто кожа тела ее трещала и рвалась.
В свои приезды, при закладке церквей, освящении различных зданий [Об освящении еписк<опом> Мартимианом Крильонского маяка см. «Владивосток», 1883 г., № 28.] и обходе тюрем, они обращались к ссыльным со
словами утешения и надежды.
Неточные совпадения
— Я понимаю, друг мой, — сказала графиня Лидия Ивановна. — Я всё понимаю. Помощь и
утешение вы найдете не во мне, но я всё-таки приехала только затем, чтобы помочь вам, если могу. Если б я могла снять с вас все эти мелкие унижающие заботы… Я понимаю, что нужно женское
слово, женское распоряжение. Вы поручаете мне?
Исповедь и причащение кончились. Катерина Ивановна снова подошла к постели мужа. Священник отступил и, уходя, обратился было сказать два
слова в напутствие и
утешение Катерине Ивановне.
— Так и умрешь, не выговорив это
слово, — продолжал он, вздохнув. — Одолеваю я вас болтовней моей? — спросил он, но ответа не стал ждать. — Стар, а в старости разговор — единственное нам
утешение, говоришь, как будто встряхиваешь в душе пыль пережитого. Да и редко удается искренно поболтать, невнимательные мы друг друга слушатели…
— Был проповедник здесь, в подвале жил, требухой торговал на Сухаревке. Учил: камень — дурак, дерево — дурак, и бог — дурак! Я тогда молчал. «Врешь, думаю, Христос — умен!» А теперь — знаю: все это для
утешения! Все —
слова. Христос тоже — мертвое
слово. Правы отрицающие, а не утверждающие. Что можно утверждать против ужаса? Ложь. Ложь утверждается. Ничего нет, кроме великого горя человеческого. Остальное — дома, и веры, и всякая роскошь, и смирение — ложь!
Так он попеременно волновался и успокоивался, и, наконец, в этих примирительных и успокоительных
словах авось, может быть и как-нибудь Обломов нашел и на этот раз, как находил всегда, целый ковчег надежд и
утешений, как в ковчеге завета отцов наших, и в настоящую минуту он успел оградить себя ими от двух несчастий.