Неточные совпадения
Нет красного угла, или он очень беден и тускл, без лампады и без украшений, — нет обычаев; обстановка носит случайный характер, и похоже, как будто семья
живет не
у себя дома, а на квартире, или будто она только что приехала и еще не успела освоиться; нет кошки, по зимним вечерам не бывает слышно сверчка… а главное, нет родины.
Пахотные участки показаны в подворной описи
у всех хозяев, крупный скот имеется
у 84, но тем не менее все-таки избы, за немногими исключениями, поражают своею бедностью, и жители в один голос заявляют, что на Сахалине не
проживешь «никаким родом».
Когда я пил
у него чай, то он и его жена говорили мне, что
жить на Сахалине можно и земля хорошо родит, но что всё горе в том, что нынче народ обленился, избаловался и не старается.
Веселее и приветливее всех смотрит казенный дом, где
живет надзиратель Убьенных, маленький, тщедушный солдатик, с выражением, которое вполне подходит к его фамилии; на лице
у него в самом деле что-то убиенное, горько-недоумевающее.
Хозяев 28, и все они
живут семейно, кроме каторжной Павловской, католички,
у которой недавно умер сожитель, настоящий хозяин дома; она убедительно просила меня: «Назначь мне хозяина!» Трое имеют по два дома.
В другой: каторжный, жена свободного состояния и сын; каторжная-татарка и ее дочь; каторжный-татарин, его жена свободного состояния и двое татарчат в ермолках; каторжный, жена свободного состояния и сын; поселенец, бывший на каторге 35 лет, но еще молодцеватый, с черными усами, за неимением сапог ходящий босиком, но страстный картежник; [Он говорил мне, что во время игры в штос
у него «в
жилах электричество»: от волнения руки сводит.
Это — неудачники, в большинстве неврастеники и нытики, «лишние люди», которые всё уже испробовали, чтобы добыть кусок хлеба, выбились из сил, которых
у них так мало, и в конце концов махнули рукой, потому что нет «никакого способу» и не
проживешь «никаким родом».
В Дербинском, между прочим,
живут два Емельяна Самохвалова, однофамильцы, и во дворе
у одного из этих Емельянов, помнится, я видел петуха, привязанного за ногу.
Затем следует Вторая Падь, в которой шесть дворов. Тут
у одного зажиточного старика крестьянина из ссыльных
живет в сожительницах старуха, девушка Ульяна. Когда-то, очень давно, она убила своего ребенка и зарыла его в землю, на суде же говорила, что ребенка она не убила, а закопала его живым, — этак, думала, скорей оправдают; суд приговорил ее на 20 лет. Рассказывая мне об этом, Ульяна горько плакала, потом вытерла глаза и спросила: «Капустки кисленькой не купите ли?»
Живут они также еще на Курильских островах и называются поэтому
у русских курилами.
Айно
живут в близком соседстве с народами,
у которых растительность на лице отличается скудостью, и немудрено поэтому, что их широкие бороды ставят этнографов в немалое затруднение; наука до сих пор еще не отыскала для айно настоящего места в расовой системе.
И без всяких статей и приказов, а по необходимости, потому что это полезно для колонии, вне тюрьмы, в собственных домах и на вольных квартирах,
живут все без исключения ссыльнокаторжные женщины, многие испытуемые и даже бессрочные, если
у них есть семьи или если они хорошие мастера, землемеры, каюры и т. п.
Эти партии бродят по совершенно не исследованной местности, на которую никогда еще не ступала нога топографа; места отыскивают, но неизвестно, как высоко лежат они над уровнем моря, какая тут почва, какая вода и проч.; о пригодности их к заселению и сельскохозяйственной культуре администрация может судить только гадательно, и потому обыкновенно ставится окончательное решение в пользу того или другого места прямо наудачу, на авось, и при этом не спрашивают мнения ни
у врача, ни
у топографа, которого на Сахалине нет, а землемер является на новое место, когда уже земля раскорчевана и на ней
живут.
В Дуэ я видел сумасшедшую, страдающую эпилепсией каторжную, которая
живет в избе своего сожителя, тоже каторжного; он ходит за ней, как усердная сиделка, и когда я заметил ему, что, вероятно, ему тяжело
жить в одной комнате с этою женщиной, то он ответил мне весело: «Ничево-о, ваше высокоблагородие, по человечности!» В Ново-Михайловке
у одного поселенца сожительница давно уже лишилась ног и день и ночь лежит среди комнаты на лохмотьях, и он ходит за ней, и когда я стал уверять его, что для него же было бы удобнее, если бы она лежала, в больнице, то и он тоже заговорил о человечности.
[Для тех ссыльных, которые
живут теперь
у устьев небольших речек и
у моря, рыболовство может служить подспорьем в хозяйстве и давать некоторый заработок, но для этого надо снабжать их хорошими сетями, селить
у моря только тех, кто и на родине
жил у моря, и т. д.
Что касается качества, то тут повторяется та же история, что с хлебом: кто
живет перед глазами
у начальства, тот получает лучшее платье, кто же в командировке, тот — худшее.
Поселенцы говеют, венчаются и детей крестят в церквах, если
живут близко. В дальние селения ездят сами священники и там «постят» ссыльных и кстати уж исполняют другие требы.
У о. Ираклия были «викарии» в Верхнем Армудане и в Мало-Тымове, каторжные Воронин и Яковенко, которые по воскресеньям читали часы. Когда о. Ираклий приезжал в какое-нибудь селение служить, то мужик ходил по улицам и кричал во всё горло: «Вылазь на молитву!» Где нет церквей и часовен, там служат в казармах или избах.
Не всякий смотритель знает наверное, сколько в данное время
у него в тюрьме
живет арестантов, сколько действительно довольствуется из котла, сколько бежало и проч.
Старшие чиновники
живут в хороших казенных квартирах, просторных и теплых, держат поваров и лошадей, а те, что чином пониже, нанимают квартиры
у поселенцев, занимая целые дома или отдельные комнаты с мебелью и всею обстановкой.