Много мужчин и
женщин живут вместе, потому что так надо, так принято в ссылке; сожительства стали в колонии традиционным порядком, И эти люди, как слабые, безвольные натуры, подчинились этому порядку, хотя никто не принуждал их к тому.
Неточные совпадения
Женщин сравнительно достаточно, так что одиноко живущих только 9, причем ни один не
живет бобылем.
В Южном Сахалине, где урожай бывает ежегодно, есть селения, в которых нет ни одной
женщины, между тем в сахалинском Париже одних лишь
женщин свободного состояния, прибывших за мужьями добровольно из России,
живет 158.
На Сахалине она в первое время, как и все присылаемые сюда
женщины,
жила вне тюрьмы, на вольной квартире; она пробовала бежать и нарядилась для этого солдатом, но была задержана.
Женщины же все каторжные и
живут в качестве сожительниц.
Семейно
живут 41, причем 21 пара состоит в незаконном браке.
Женщин свободного состояния только 10, то есть в 16 раз меньше, чем в Рыковском, и даже в 4 раза меньше, чем в такой щели, как Дуэ.
Что касается
женщин, то одна из них, Софья, замужем за крестьянином из ссыльных Барановским и
живет в Мицульке, другая, Анисья, за поселенцем Леоновым,
живет в Третьей Пади.
И без всяких статей и приказов, а по необходимости, потому что это полезно для колонии, вне тюрьмы, в собственных домах и на вольных квартирах,
живут все без исключения ссыльнокаторжные
женщины, многие испытуемые и даже бессрочные, если у них есть семьи или если они хорошие мастера, землемеры, каюры и т. п.
[Да и трудно понять, где
жили бы
женщины, если б отказывались от сожительства.
Иной поселенец
живет с
женщиной, не помнящей родства, уже лет десять, как с женой, а всё еще не знает ее настоящего имени и откуда она родом.
На вопрос, как им живется, поселенец и его сожительница обыкновенно отвечают: «Хорошо
живем». А некоторые каторжные
женщины говорили мне, что дома в России от мужей своих они терпели только озорства, побои да попреки куском хлеба, а здесь, на каторге, они впервые увидели свет. «Слава богу,
живу теперь с хорошим человеком, он меня жалеет». Ссыльные жалеют своих сожительниц и дорожат ими.
В Дуэ я видел сумасшедшую, страдающую эпилепсией каторжную, которая
живет в избе своего сожителя, тоже каторжного; он ходит за ней, как усердная сиделка, и когда я заметил ему, что, вероятно, ему тяжело
жить в одной комнате с этою
женщиной, то он ответил мне весело: «Ничево-о, ваше высокоблагородие, по человечности!» В Ново-Михайловке у одного поселенца сожительница давно уже лишилась ног и день и ночь лежит среди комнаты на лохмотьях, и он ходит за ней, и когда я стал уверять его, что для него же было бы удобнее, если бы она лежала, в больнице, то и он тоже заговорил о человечности.
В Дербинском жена свободного состояния Александра Тимофеева ушла от своего мужа молокана к пастуху Акиму,
живет в тесной, грязной лачужке и уже родила пастуху дочь, а муж взял к себе другую
женщину, сожительницу.
В Тымовском округе в том же году из 194 каторжных
женщин 11
жили с законными мужьями, а 161 состояли в сожительстве.
В Корсаковском округе ни одна из каторжных
женщин не
жила с мужем; 115 состояли в незаконном браке; из 21 поселок только четыре были замужем.]
— Все основано на деньгах, говорите вы, Дмитрий Сергеич; у кого деньги, у того власть и право, говорят ваши книги; значит, пока
женщина живет на счет мужчины, она в зависимости от него, — так — с, Дмитрий Сергеич?
— Фу, какое недоразумение! Мы с вами совсем удалились от темы. Письмо, которое я вам показал, писано сто лет тому назад, и эта
женщина живет теперь где-то далеко, кажется, в Закавказье… Итак, на чем же мы остановились?
Неточные совпадения
Константин Левин заглянул в дверь и увидел, что говорит с огромной шапкой волос молодой человек в поддевке, а молодая рябоватая
женщина, в шерстяном платье без рукавчиков и воротничков, сидит на диване. Брата не видно было. У Константина больно сжалось сердце при мысли о том, в среде каких чужих людей
живет его брат. Никто не услыхал его, и Константин, снимая калоши, прислушивался к тому, что говорил господин в поддевке. Он говорил о каком-то предприятии.
Она вспомнила, как она рассказала почти признание, которое ей сделал в Петербурге молодой подчиненный ее мужа, и как Алексей Александрович ответил, что,
живя в свете, всякая
женщина может подвергнуться этому, но что он доверяется вполне ее такту и никогда не позволит себе унизить ее и себя до ревности.
«Варвара Андреевна, когда я был еще очень молод, я составил себе идеал
женщины, которую я полюблю и которую я буду счастлив назвать своею женой. Я
прожил длинную жизнь и теперь в первый раз встретил в вас то, чего искал. Я люблю вас и предлагаю вам руку».
— Нет, — перебила его графиня Лидия Ивановна. — Есть предел всему. Я понимаю безнравственность, — не совсем искренно сказала она, так как она никогда не могла понять того, что приводит
женщин к безнравственности, — но я не понимаю жестокости, к кому же? к вам! Как оставаться в том городе, где вы? Нет, век
живи, век учись. И я учусь понимать вашу высоту и ее низость.
«Никакой надобности, — подумала она, — приезжать человеку проститься с тою
женщиной, которую он любит, для которой хотел погибнуть и погубить себя и которая не может
жить без него. Нет никакой надобности!» Она сжала губы и опустила блестящие глаза на его руки с напухшими
жилами, которые медленно потирали одна другую.