Неточные совпадения
Не будем говорить о том, часто ли и в какой степени художник и
поэт ясно
понимают, что именно выразится в их произведении, — бессознательность художнического действования давно уже стала общим местом, о котором все толкуют; быть может, нужнее ныне резко выставлять на вид зависимость красоты произведения от сознательных стремлений художника, нежели распространяться о том, что произведения истинно творческого таланта имеют всегда очень много непреднамеренности, инстинктивности.
Против этого можно сказать: правда, что первообразом для поэтического лица очень часто служит действительное лицо; но
поэт «возводит его к общему значению» — возводить обыкновенно незачем, потому что и оригинал уже имеет общее значение в своей индивидуальности; надобно только — и в этом состоит одно из качеств поэтического гения — уметь
понимать сущность характера в действительном человеке, смотреть на него проницательными глазами; кроме того, надобно
понимать или чувствовать, как стал бы действовать и говорить этот человек в тех обстоятельствах, среди которых он будет поставлен
поэтом, — другая сторона поэтического гения; в-третьих, надобно уметь изобразить его, уметь передать его таким, каким
понимает его
поэт, — едва ли не самая характеристическая черта поэтического гения.
Понять, уметь сообразить или почувствовать инстинктом и передать понятое — вот задача
поэта при изображении большей части изображаемых им лиц.
Неточные совпадения
Меж ими всё рождало споры // И к размышлению влекло: // Племен минувших договоры, // Плоды наук, добро и зло, // И предрассудки вековые, // И гроба тайны роковые, // Судьба и жизнь в свою чреду, — // Всё подвергалось их суду. //
Поэт в жару своих суждений // Читал, забывшись, между тем // Отрывки северных поэм, // И снисходительный Евгений, // Хоть их не много
понимал, // Прилежно юноше внимал.
«Куда? Уж эти мне
поэты!» // — Прощай, Онегин, мне пора. // «Я не держу тебя; но где ты // Свои проводишь вечера?» // — У Лариных. — «Вот это чудно. // Помилуй! и тебе не трудно // Там каждый вечер убивать?» // — Нимало. — «Не могу
понять. // Отселе вижу, что такое: // Во-первых (слушай, прав ли я?), // Простая, русская семья, // К гостям усердие большое, // Варенье, вечный разговор // Про дождь, про лён, про скотный двор…»
— Нечего — меч его.
Поэту в мире делать нечего —
понимаете?
Я ведь пребываю поклонником сих двух
поэтов истории, а особенно — первого, ибо никто, как он, не
понимал столь сердечно, что Россия нуждается во внимательном благорасположении, а человеки — в милосердии.
Затем он сознался, что плохо
понимает, чего хотят поэты-символисты, но ему приятно, что они не воспевают страданий народа, не кричат «вперед, без страха и сомненья» и о заре «святого возрожденья».