— Ты молода и не знаешь всех опасностей, Ольга. Иногда человек не властен в себе; в него вселяется какая-то адская сила, на
сердце падает мрак, а в глазах блещут молнии. Ясность ума меркнет: уважение к чистоте, к невинности — все уносит вихрь; человек не помнит себя; на него дышит страсть; он перестает владеть собой — и тогда под ногами открывается бездна.
Как больно здесь, как сердцу тяжко стало! // Тяжелою обидой, словно камнем, // На
сердце пал цветок, измятый Лелем // И брошенный. И я как будто тоже // Покинута и брошена, завяла // От слов его насмешливых. К другим // Бежит пастух; они ему милее; // Звучнее смех у них, теплее речи, // Податливей они на поцелуй; // Кладут ему на плечи руки, прямо // В глаза глядят и смело, при народе, // В объятиях у Леля замирают. // Веселье там и радость.
— «А о чем же ты теперь думаешь?» — «А вот встанешь с места, пройдешь мимо, а я на тебя гляжу и за тобою слежу; прошумит твое платье, а у меня
сердце падает, а выйдешь из комнаты, я о каждом твоем словечке вспоминаю, и каким голосом и что сказала; а ночь всю эту ни о чем и не думал, всё слушал, как ты во сне дышала, да как раза два шевельнулась…» — «Да ты, — засмеялась она, — пожалуй, и о том, что меня избил, не думаешь и не помнишь?» — «Может, говорю, и думаю, не знаю».
Неточные совпадения
Иной городничий, конечно, радел бы о своих выгодах; но, верите ли, что, даже когда ложишься
спать, все думаешь: «Господи боже ты мой, как бы так устроить, чтобы начальство увидело мою ревность и было довольно?..» Наградит ли оно или нет — конечно, в его воле; по крайней мере, я буду спокоен в
сердце.
Падите прямо на́
сердце // Злодею моему!
Пригож-румян, широк-могуч, // Рус волосом, тих говором — //
Пал на́
сердце Филипп!
Жалеть не пожалели мы, // А
пала дума на
сердце: // «Приходит благоденствию // Крестьянскому конец!» // И точно: небывалое // Наследник средство выдумал:
И началась тут промеж глуповцев радость и бодренье великое. Все чувствовали, что тяжесть
спала с
сердец и что отныне ничего другого не остается, как благоденствовать. С бригадиром во главе двинулись граждане навстречу пожару, в несколько часов сломали целую улицу домов и окопали пожарище со стороны города глубокою канавой. На другой день пожар уничтожился сам собою вследствие недостатка питания.