Все, казалось, понимали всю торжественность случая, когда могучая
русская армия готовилась к защите своей родины и всего славянства.
— Господи, да ведь он — типичный пруссак! — вихрем пронеслось в голове юноши и он сразу вспомнил то обстоятельство, о котором давно уже ходили слухи в
русской армии: немецкий император Вильгельм, после целого ряда пережитых его армией неудач на восточном и западном фронтах в борьбе с нашими и союзными войсками, послал целые корпуса в Галицию на помощь австрийцам, терпевшим еще большие неудачи против русского войска.
Неточные совпадения
И вот, император Вильгельм приказывает большей части своих войск покинут Францию и Бельгию и всей силой обрушиться на
русские героические
армии, так успешно орудующие в Галиции и Восточной Пруссии.
Пехотный полк, где служил Павел Павлович Любавин, совершал свои операции в Галиции, где, преследуя разбитые корпуса австрийцев, бегущие в беспорядке вглубь страны, шел чуть ли не в самой главе
русской галицийской
армии. Впереди его полка, то и дело уклоняясь на много верст вправо и влево, ехали разве одни только казачьи разъезды, всюду нащупывающие врага.
Или вы желаете услышать еще раз про славное занятие нашими чудо-богатырями древних городов Галича и Львова, или про преследование ими вашей разбитой австро-венгерской
армии, отступающей перед славным
русским оружием?
Передовые
русские отряды, казаки-разведчики и стрелковая пехота, находящаяся во главе нашей
армии, ушли далеко вперед, преследуя по пятам неприятеля.
Делалось это с той целью, чтобы, когда большая часть отступающей неприятельской
армии переправится через реку, другая, засевшая на горе, в окопах часть её должна прикрыть эту переправу, осыпая наседавшие на её арьергард
русские авангардные отряды градом пуль и снарядов.
A война все кипит, все пылает своим кровавым полымем. Все идут и идут на защиту правого дела могучие
русские дружины, смелая и непоколебимая мужественная
армия и бесстрашно рвутся вперед на врагов отечества наши славные герои — чудо-богатыри!
Говорят вон, в Севастополе, сейчас после Альмы, [После поражения
русской армии в сражении на реке Альме 8 сентября 1854 г. во время Крымской войны (1853–1856).] умные-то люди уж как боялись, что вот-вот атакует неприятель открытою силой и сразу возьмет Севастополь; а как увидели, что неприятель правильную осаду предпочел и первую параллель открывает, так куды, говорят, обрадовались и успокоились умные-то люди-с: по крайности на два месяца, значит, дело затянулось, потому когда-то правильной-то осадой возьмут!
Отчаянный роялист, он участвовал на знаменитом празднике, на котором королевские опричники топтали народную кокарду и где Мария-Антуанетта пила на погибель революции. Граф Кенсона, худой, стройный, высокий и седой старик, был тип учтивости и изящных манер. В Париже его ждало пэрство, он уже ездил поздравлять Людовика XVIII с местом и возвратился в Россию для продажи именья. Надобно было, на мою беду, чтоб вежливейший из генералов всех
русских армий стал при мне говорить о войне.
Неточные совпадения
Связь с этой женщиной и раньше уже тяготила его, а за время войны Елена стала возбуждать в нем определенно враждебное чувство, — в ней проснулась трепетная жадность к деньгам, она участвовала в каких-то крупных спекуляциях, нервничала, говорила дерзости, капризничала и — что особенно возбуждало Самгина — все более резко обнаруживала презрительное отношение ко всему
русскому — к
армии, правительству, интеллигенции, к своей прислуге — и все чаще, в разных формах, выражала свою тревогу о судьбе Франции:
— Нет, вы обратите внимание, — ревел Хотяинцев, взмахивая руками, точно утопающий. — В
армии у нас командуют остзейские бароны Ренненкампфы, Штакельберги, и везде сколько угодно этих бергов, кампфов. В средней школе — чехи. Донской уголь — французы завоевали. Теперь вот бессарабец-царанин пошел на нас: Кассо, Пуришкевич, Крушеван, Крупенский и — черт их сосчитает! А мы,
русские, — чего делаем? Лапти плетем, а?
В 1814 году, в Кульмском сражении,
армия Наполеона побеждала
русскую и немецкую
армии.
Наконец, и Тебеньков, и Плешивцев — оба уважают народность, но Тебеньков смотрит на этот предмет с точки зрения
армий и флотов, а Плешивцев — с точки зрения подоплеки. Оба говорят:"Есть ли на свете другой такой народ, как
русский!"Но Тебеньков относит свои похвалы преимущественно к дисциплине, а Плешивцев — к смирению.