Неточные совпадения
— Напрасно ж она стыдится. Во-первых, тебе известен мой образ мыслей (Аркадию очень было приятно произнести эти слова), а во-вторых — захочу ли я хоть на волос стеснять твою жизнь, твои привычки? Притом, я уверен, ты не мог сделать дурной выбор; если ты позволил ей жить
с тобой под одною кровлей,
стало быть она это заслуживает: во всяком случае, сын отцу не судья, и в особенности я, и в особенности такому отцу, который,
как ты, никогда и ни в чем не стеснял моей свободы.
— Так-с, так-с. Вот
как вы изволите шутить. Это вы все,
стало быть, отвергаете? Положим. Значит, вы верите в одну науку?
Представилась ему опять покойница жена, но не такою,
какою он ее знал в течение многих лет, не домовитою, доброю хозяйкою, а молодою девушкой
с тонким
станом, невинно-пытливым взглядом и туго закрученною косой над детскою шейкой.
— Да, я. И знаете ли,
с какою целью? Куклы делать, головки, чтобы не ломались. Я ведь тоже практическая. Но все еще не готово. Нужно еще Либиха почитать. Кстати, читали вы
статью Кислякова о женском труде в «Московских ведомостях»? Прочтите, пожалуйста. Ведь вас интересует женский вопрос? И школы тоже? Чем ваш приятель занимается?
Как его зовут?
Аркадий оглянулся и увидал женщину высокого роста, в черном платье, остановившуюся в дверях залы. Она поразила его достоинством своей осанки. Обнаженные ее руки красиво лежали вдоль стройного
стана; красиво падали
с блестящих волос на покатые плечи легкие ветки фуксий; спокойно и умно, именно спокойно, а не задумчиво, глядели светлые глаза из-под немного нависшего белого лба, и губы улыбались едва заметною улыбкою. Какою-то ласковой и мягкой силой веяло от ее лица.
Аркадий принялся говорить о «своем приятеле». Он говорил о нем так подробно и
с таким восторгом, что Одинцова обернулась к нему и внимательно на него посмотрела. Между тем мазурка приближалась к концу. Аркадию
стало жалко расстаться
с своей дамой: он так хорошо провел
с ней около часа! Правда, он в течение всего этого времени постоянно чувствовал,
как будто она к нему снисходила,
как будто ему следовало быть ей благодарным… но молодые сердца не тяготятся этим чувством.
Губернатор подошел к Одинцовой, объявил, что ужин готов, и
с озабоченным лицом подал ей руку. Уходя, она обернулась, чтобы в последний раз улыбнуться и кивнуть Аркадию. Он низко поклонился, посмотрел ей вслед (
как строен показался ему ее
стан, облитый сероватым блеском черного шелка!) и, подумав: «В это мгновенье она уже забыла о моем существовании», — почувствовал на душе какое-то изящное смирение…
Одинцова произнесла весь этот маленький спич [Спич (англ.) — речь, обычно застольная, по поводу какого-либо торжества.]
с особенною отчетливостью, словно она наизусть его выучила; потом она обратилась к Аркадию. Оказалось, что мать ее знавала Аркадиеву мать и была даже поверенною ее любви к Николаю Петровичу. Аркадий
с жаром заговорил о покойнице; а Базаров между тем принялся рассматривать альбомы. «
Какой я смирненький
стал», — думал он про себя.
Арина Власьевна сперва помолилась всласть, потом долго-долго беседовала
с Анфисушкой, которая,
став как вкопанная перед барыней и вперив в нее свой единственный глаз, передавала ей таинственным шепотом все свои замечания и соображения насчет Евгения Васильевича.
— Нелегко. Черт меня дернул сегодня подразнить отца: он на днях велел высечь одного своего оброчного мужика — и очень хорошо сделал; да, да, не гляди на меня
с таким ужасом — очень хорошо сделал, потому что вор и пьяница он страшнейший; только отец никак не ожидал, что я об этом,
как говорится, известен
стал. Он очень сконфузился, а теперь мне придется вдобавок его огорчить… Ничего! До свадьбы заживет.
— Напрасно ж ты уважал меня в этом случае, — возразил
с унылою улыбкою Павел Петрович. — Я начинаю думать, что Базаров был прав, когда упрекал меня в аристократизме. Нет, милый брат, полно нам ломаться и думать о свете: мы люди уже старые и смирные; пора нам отложить в сторону всякую суету. Именно,
как ты говоришь,
станем исполнять наш долг; и посмотри, мы еще и счастье получим в придачу.
Поддерживая друг друга, идут они отяжелевшею походкой; приблизятся к ограде, припадут и
станут на колени, и долго и горько плачут, и долго и внимательно смотрят на немой камень, под которым лежит их сын; поменяются коротким словом, пыль смахнут
с камня да ветку елки поправят, и снова молятся, и не могут покинуть это место, откуда им
как будто ближе до их сына, до воспоминаний о нем…
Неточные совпадения
— Филипп на Благовещенье // Ушел, а на Казанскую // Я сына родила. //
Как писаный был Демушка! // Краса взята у солнышка, // У снегу белизна, // У маку губы алые, // Бровь черная у соболя, // У соболя сибирского, // У сокола глаза! // Весь гнев
с души красавец мой // Согнал улыбкой ангельской, //
Как солнышко весеннее // Сгоняет снег
с полей… // Не
стала я тревожиться, // Что ни велят — работаю, //
Как ни бранят — молчу.
Теперь дворец начальника //
С балконом,
с башней,
с лестницей, // Ковром богатым устланной, // Весь
стал передо мной. // На окна поглядела я: // Завешаны. «В котором-то // Твоя опочиваленка? // Ты сладко ль спишь, желанный мой, //
Какие видишь сны?..» // Сторонкой, не по коврику, // Прокралась я в швейцарскую.
Служивого задергало. // Опершись на Устиньюшку, // Он поднял ногу левую // И
стал ее раскачивать, //
Как гирю на весу; // Проделал то же
с правою, // Ругнулся: «Жизнь проклятая!» — // И вдруг на обе
стал.
Уж налились колосики. // Стоят столбы точеные, // Головки золоченые, // Задумчиво и ласково // Шумят. Пора чудесная! // Нет веселей, наряднее, // Богаче нет поры! // «Ой, поле многохлебное! // Теперь и не подумаешь, //
Как много люди Божии // Побились над тобой, // Покамест ты оделося // Тяжелым, ровным колосом // И
стало перед пахарем, //
Как войско пред царем! // Не столько росы теплые, //
Как пот
с лица крестьянского // Увлажили тебя!..»
Усоловцы крестилися, // Начальник бил глашатая: // «Попомнишь ты, анафема, // Судью ерусалимского!» // У парня, у подводчика, //
С испуга вожжи выпали // И волос дыбом
стал! // И,
как на грех, воинская // Команда утром грянула: // В Устой, село недальное, // Солдатики пришли. // Допросы! усмирение! — // Тревога! по спопутности // Досталось и усоловцам: // Пророчество строптивого // Чуть в точку не сбылось.