Неточные совпадения
«
Нет, дождь пойдет, — возразил мне Калиныч, — утки вон плещутся,
да и трава больно сильно пахнет».
«
Да, говорит, вы добрый, вы хороший человек, вы не то, что наши соседи…
нет, вы не такой…
«Вот если бы я знала, что я в живых останусь и опять в порядочные барышни попаду, мне бы стыдно было, точно стыдно… а то что?» — «
Да кто вам сказал, что вы умрете?» — «Э,
нет, полно, ты меня не обманешь, ты лгать не умеешь, посмотри на себя».
—
Да, — возразил я, — конечно. Притом всякое несчастье можно перенести, и
нет такого скверного положения, из которого нельзя было бы выйти.
—
Нет, старого времени мне особенно хвалить не из чего. Вот хоть бы, примером сказать, вы помещик теперь, такой же помещик, как ваш покойный дедушка, а уж власти вам такой не будет!
да и вы сами не такой человек. Нас и теперь другие господа притесняют; но без этого обойтись, видно, нельзя. Перемелется — авось мука будет.
Нет, уж я теперь не увижу, чего в молодости насмотрелся.
Кричит: «
Нет! меня вам не провести!
нет, не на того наткнулись! планы сюда! землемера мне подайте, христопродавца подайте сюда!» — «
Да какое, наконец, ваше требование?» — «Вот дурака нашли! эка! вы думаете: я вам так-таки сейчас мое требование и объявлю?..
нет, вы планы сюда подайте, вот что!» А сам рукой стучит по планам.
—
Нет, уж вот от этого увольте, — поспешно проговорил он, — право… и сказал бы вам…
да что! (Овсяников рукой махнул.) Станемте лучше чай кушать… Мужики, как есть мужики; а впрочем, правду сказать, как же и быть-то нам?
—
Нет, я его не видал,
да его и видеть нельзя, — отвечал Ильюша сиплым и слабым голосом, звук которого как нельзя более соответствовал выражению его лица, — а слышал…
Да и не я один.
— Какая тут деревня!.. Здесь ни у кого
нет…
Да и дома
нет никого: все на работе. Ступайте, — промолвил он вдруг и лег опять на землю.
—
Нет, а так: задачи в жизни не вышло.
Да это всё под Богом, все мы под Богом ходим; а справедлив должен быть человек — вот что! Богу угоден, то есть.
— Поздно узнал, — отвечал старик. —
Да что! кому как на роду написано. Не жилец был плотник Мартын, не жилец на земле: уж это так.
Нет, уж какому человеку не жить на земле, того и солнышко не греет, как другого, и хлебушек тому не впрок, — словно что его отзывает…
Да; упокой Господь его душу!
—
Нет, так, сродственница, — проговорил Касьян с притворной небрежностью. — Ну, Аннушка, ступай, — прибавил он тотчас, — ступай с Богом.
Да смотри…
— Аркадий Павлыч разнежился совершенно, пустился излагать мне на французском языке выгоды оброчного состоянья, причем, однако, заметил, что барщина для помещиков выгоднее, —
да мало ли чего
нет!..
— Ну, что же вы? — заговорил опять г. Пеночкин, — языков у вас
нет, что ли? Сказывай ты, чего тебе надобно? — прибавил он, качнув головой на старика. —
Да не бойся, дурак.
— Экста! Барину-то что за нужда! недоимок не бывает, так ему что?
Да, поди ты, — прибавил он после небольшого молчания, — пожалуйся.
Нет, он тебя…
да, поди-ка…
Нет уж, он тебя вот как, того…
—
Да разве у вас
нет приказчиков?
— Нет-с. Сам придет
да прочитает. То есть ему прочтут; он ведь грамоте у нас не знает. (Дежурный опять помолчал.) А что-с, — прибавил он, ухмыляясь, — ведь хорошо написано-с?
Нет, ты у купца живи на веру
да на страх.
— Что ж вы мне не изволите отвечать? — продолжал Павел. — Впрочем,
нет…
нет, — прибавил он, — этак не дело; криком
да бранью ничего не возьмешь.
Нет, вы мне лучше добром скажите, Николай Еремеич, за что вы меня преследуете? за что вы меня погубить хотите? Ну, говорите же, говорите.
— Что? грозить мне вздумал? — с сердцем заговорил он. — Ты думаешь, я тебя боюсь?
Нет, брат, не на того наткнулся! чего мне бояться?.. Я везде себе хлеб сыщу. Вот ты — другое дело! Тебе только здесь и жить,
да наушничать,
да воровать…
—
Нет…
да… умерла, — прибавил он и отвернулся.
—
Нет, не читает;
да и правду сказать, книги не для нее печатаются…
—
Нет, батюшка, еще жив, —
да что: ноги и руки ему перешибло. Я вот за Селиверстычем бежал, за лекарем.
Конечно, опасно, очень опасно, спору
нет…
да оттого-то и следует вам остаться».
— Ну, конечно, дело известное. Я не вытерпел: «
Да помилуйте, матушка, что вы за ахинею порете? Какая тут женитьба? я просто желаю узнать от вас, уступаете вы вашу девку Матрену или
нет?» Старуха заохала. «Ах, он меня обеспокоил! ах, велите ему уйти! ах!..» Родственница к ней подскочила и раскричалась на меня. А старуха все стонет: «Чем это я заслужила?.. Стало быть, я уж в своем доме не госпожа? ах, ах!» Я схватил шляпу и, как сумасшедший, выбежал вон.
«Что? аль и там тебя открыли?» — «
Нет, Петр Петрович, — говорит она, — никто меня не беспокоит в Бубнове;
да долго ли это продолжится?
— Нет-с, еще не служу, а думаю скоро определиться.
Да что служба?.. Люди — вот главное. С какими я здесь людьми познакомился!..
Из-за Гекубы?
Что он Гекубе, что она ему,
Что плачет он об ней?..
А я… презренный, малодушный раб, —
Я трус! Кто назовет меня негодным?
Кто скажет мне: ты лжешь?
А я обиду перенес бы…
Да!
Я голубь мужеством: во мне
нет желчи,
И мне обида не горька…
О Боже мой! если б они знали…
да я именно и гибну оттого, что во мне решительно
нет ничего оригинального, ничего, кроме таких выходок, как, например, мой теперешний разговор с вами; но ведь эти выходки гроша медного не стоят.
Нет, ты будь хоть глуп,
да по-своему!
— Или
нет, расскажу-ка я вам лучше, как я женился. Ведь женитьба дело важное, пробный камень всего человека; в ней, как в зеркале, отражается…
Да это сравнение слишком избито… Позвольте, я понюхаю табачку.
Кружок —
да это пошлость и скука под именем братства и дружбы, сцепление недоразумений и притязаний под предлогом откровенности и участия; в кружке, благодаря праву каждого приятеля во всякое время и во всякий час запускать свои неумытые пальцы прямо во внутренность товарища, ни у кого
нет чистого, нетронутого места на душе; в кружке поклоняются пустому краснобаю, самолюбивому умнику, довременному старику, носят на руках стихотворца бездарного, но с «затаенными» мыслями; в кружке молодые, семнадцатилетние малые хитро и мудрено толкуют о женщинах и любви, а перед женщинами молчат или говорят с ними, словно с книгой, —
да и о чем говорят!
— Небогатый;
да ведь и у Чертопханова-то гроша
нет медного.
Как это все укладывалось в его голове и почему это казалось ему так просто — объяснить не легко, хотя и не совсем невозможно: обиженный, одинокий, без близкой души человеческой, без гроша медного,
да еще с кровью, зажженной вином, он находился в состоянии, близком к помешательству, а
нет сомнения в том, что в самых нелепых выходках людей помешанных есть, на их глаза, своего рода логика и даже право.
Ну, девочка тут есть, сиротка;
нет,
нет —
да и наведается, спасибо ей.
Садовых у нас
нет, — были,
да перевелись.
— Ну, зимою, конечно, мне хуже: потому — темно; свечку зажечь жалко,
да и к чему? Я хоть грамоте знаю и читать завсегда охоча была, но что читать? Книг здесь
нет никаких,
да хоть бы и были, как я буду держать ее, книгу-то? Отец Алексей мне, для рассеянности, принес календарь,
да видит, что пользы
нет, взял
да унес опять. Однако хоть и темно, а все слушать есть что: сверчок затрещит али мышь где скрестись станет. Вот тут-то хорошо: не думать!