Неточные совпадения
Всадник лихо повернул коня, дал
ему шпоры и, проскакав коротким галопом по улице, въехал на двор. Минуту спустя
он вбежал, помахивая хлыстиком, из дверей передней в гостиную; в то же время на пороге другой двери показалась стройная, высокая черноволосая
девушка лет девятнадцати — старшая дочь Марьи Дмитриевны, Лиза.
— Ничего, ничего, — повторил
он опять по-русски, — вы добрая
девушка… а вот кто-то к вам идет. Прощайте. Вы очень добрая
девушка.
И она привязалась к Ивану Петровичу всей силой души, как только русские
девушки умеют привязаться — и отдалась
ему.
Однажды, в театре (Мочалов находился тогда на высоте своей славы, и Лаврецкий не пропускал ни одного представления), увидел
он в ложе бельэтажа
девушку, — и хотя ни одна женщина не проходила мимо
его угрюмой фигуры, не заставив дрогнуть
его сердце, никогда еще
оно так сильно не забилось.
Появление этого человека, почти единственного
его знакомого по всей Москве, появление
его в обществе единственной
девушки, поглотившей все
его внимание, показалось Лаврецкому знаменательно и странно.
«Это, брат ты мой, — воскликнул
он со свойственною
ему порывистой певучестью в голосе, — эта
девушка — изумительное, гениальное существо, артистка в настоящем смысле слова, и притом предобрая».
«Чистая
девушка, — проговорил
он вполголоса, — чистые звезды», — прибавил
он с улыбкой и спокойно лег спать.
Пока она соображала, какой бы назначить день, Лаврецкий подошел к Лизе и, все еще взволнованный, украдкой шепнул ей: «Спасибо, вы добрая
девушка; я виноват…» И ее бледное лицо заалелось веселой и стыдливой улыбкой; глаза ее тоже улыбнулись, — она до того мгновенья боялась, не оскорбила ли она
его.
Лаврецкий ехал рысью возле кареты со стороны Лизы, положив руку на дверцы —
он бросил поводья на шею плавно бежавшей лошади — и изредка меняясь двумя-тремя словами с молодой
девушкой.
Лаврецкий отдавался весь увлекавшей
его волне — и радовался; но слово не выразит того, что происходило в чистой душе
девушки:
оно было тайной для нее самой; пусть же
оно останется и для всех тайной.
Но дом Марьи Дмитриевны не поступил в чужие руки, не вышел из ее рода, гнездо не разорилось: Леночка, превратившаяся в стройную, красивую
девушку, и ее жених — белокурый гусарский офицер, сын Марьи Дмитриевны, только что женившийся в Петербурге и вместе с молодой женой приехавший на весну в О…, сестра
его жены, шестнадцатилетняя институтка с алыми щеками и ясными глазками, Шурочка, тоже выросшая и похорошевшая, — вот какая молодежь оглашала смехом и говором стены калитинского дома.
Лиза еще жила где-то, глухо, далеко;
он думал о ней, как о живой, и не узнавал
девушки,
им некогда любимой, в том смутном, бледном призраке, облаченном в монашескую одежду, окруженном дымными волнами ладана.
Алеша не заходил уже дня четыре и, войдя в дом, поспешил было прямо пройти к Лизе, ибо у ней и было его дело, так как Лиза еще вчера прислала к
нему девушку с настоятельною просьбой немедленно к ней прийти «по очень важному обстоятельству», что, по некоторым причинам, заинтересовало Алешу.
Неточные совпадения
Легко вздохнули странники: //
Им после дворни ноющей // Красива показалася // Здоровая, поющая // Толпа жнецов и жниц, — // Все дело девки красили // (Толпа без красных
девушек, // Что рожь без васильков).
Он видел, что старик повар улыбался, любуясь ею и слушая ее неумелые, невозможные приказания; видел, что Агафья Михайловна задумчиво и ласково покачивала головой на новые распоряжения молодой барыни в кладовой, видел, что Кити была необыкновенно мила, когда она, смеясь и плача, приходила к
нему объявить, что
девушка Маша привыкла считать ее барышней и оттого ее никто не слушает.
— Только я не знаю, — вступилась княгиня-мать за свое материнское наблюдение за дочерью, — какое же твое прошедшее могло
его беспокоить? Что Вронский ухаживал за тобой? Это бывает с каждою
девушкой.
Получив письмо Свияжского с приглашением на охоту, Левин тотчас же подумал об этом, но, несмотря на это, решил, что такие виды на
него Свияжского есть только
его ни на чем не основанное предположение, и потому
он всё-таки поедет. Кроме того, в глубине души
ему хотелось испытать себя, примериться опять к этой
девушке. Домашняя же жизнь Свияжских была в высшей степени приятна, и сам Свияжский, самый лучший тип земского деятеля, какой только знал Левин, был для Левина всегда чрезвычайно интересен.
Степан Аркадьич вздохнул, отер лицо и тихими шагами пошел из комнаты. «Матвей говорит: образуется; но как? Я не вижу даже возможности. Ах, ах, какой ужас! И как тривиально она кричала, — говорил
он сам себе, вспоминая ее крик и слова: подлец и любовница. — И, может быть,
девушки слышали! Ужасно тривиально, ужасно». Степан Аркадьич постоял несколько секунд один, отер глаза, вздохнул и, выпрямив грудь, вышел из комнаты.