— Твоя жизнь теперь уже не та, — говаривал он Вязовнину, дружелюбно упрекавшему его в том, что он
охладел к нему, — ты женатый человек, я холостой. Я могу мешать.
Никогда еще не проходило дня в ссоре. Нынче это было в первый раз. И это была не ссора. Это было очевидное признание в совершенном охлаждении. Разве можно было взглянуть на нее так, как он взглянул, когда входил в комнату за аттестатом? Посмотреть на нее, видеть, что сердце ее разрывается от отчаяния, и пройти молча с этим равнодушно-спокойным лицом? Он не то что
охладел к ней, но он ненавидел ее, потому что любил другую женщину, — это было ясно.
Тяжело было Павлу Петровичу даже тогда, когда княгиня Р. его любила; но когда она
охладела к нему, а это случилось довольно скоро, он чуть с ума не сошел.
Потом я несколько
охладел к его перу; повести с направлением, которые он всё писал в последнее время, мне уже не так понравились, как первые, первоначальные его создания, в которых было столько непосредственной поэзии; а самые последние сочинения его так даже вовсе мне не нравились.
Купавина. Согласна; но кто ему дал право учить меня! Что я, малолетняя, что ли? Это оскорбительно. Я не отвечала и, признаюсь, довольно-таки
охладела к нему. Он приедет сегодня или завтра; вот я посмотрю на него, как он поведет себя, и, если замечу, что он имеет виды на меня, я полюбезничаю с ним, потом посмеюсь и отпущу его в Петербург ни с чем.
Неточные совпадения
Недуг, которого причину // Давно бы отыскать пора, // Подобный английскому сплину, // Короче: русская хандра // Им овладела понемногу; // Он застрелиться, слава Богу, // Попробовать не захотел, // Но
к жизни вовсе
охладел. // Как Child-Harold, угрюмый, томный // В гостиных появлялся он; // Ни сплетни света, ни бостон, // Ни милый взгляд, ни вздох нескромный, // Ничто не трогало его, // Не замечал он ничего.
И, вся полна негодованьем, //
К ней мать идет и, с содроганьем // Схватив ей руку, говорит: // «Бесстыдный! старец нечестивый! // Возможно ль?.. нет, пока мы живы, // Нет! он греха не совершит. // Он, должный быть отцом и другом // Невинной крестницы своей… // Безумец! на закате дней // Он вздумал быть ее супругом». // Мария вздрогнула. Лицо // Покрыла бледность гробовая, // И,
охладев, как неживая, // Упала дева на крыльцо.
Губернатор Курута, умный грек, хорошо знал людей и давно успел
охладеть к добру и злу. Мое положение он понял тотчас и не делал ни малейшего опыта меня притеснять. О канцелярии не было и помину, он поручил мне с одним учителем гимназии заведовать «Губернскими ведомостями» — в этом состояла вся служба.
Результатом этого разговора было то, что я, мечтавший прежде, как все дети, о военной службе и мундире, чуть не плакавший о том, что мой отец хотел из меня сделать статского, вдруг
охладел к военной службе и хотя не разом, но мало-помалу искоренил дотла любовь и нежность
к эполетам, аксельбантам, лампасам.
Маркиза и Романовны совсем оставили Лизу. Маркиза
охладела к Лизе по крайней живости своей натуры, а Романовны
охладели потому, что
охладела маркиза. Но как бы там ни было, а о «молодом дичке», как некогда называли здесь Лизу, теперь не было и помина: маркиза устала от долгой политической деятельности.