Так как я не знал, кому принадлежит поданная бутылка шампанского (она
была общая, как после мне объяснили), и я хотел угостить приятелей на свои деньги, которые я беспрестанно ощупывал в кармане, я достал потихоньку десятирублевую бумажку и, подозвав к себе человека, дал ему деньги и шепотом, но так, что все слышали, потому что молча смотрели на меня, сказал ему, чтоб он принес, пожалуйста, уже еще полбутылочку шампанского.
Неточные совпадения
В
общем числе у меня
было, однако, четыре с лишком, но это уже вовсе не интересовало меня; я сам с собою решил и доказал это себе весьма ясно, что чрезвычайно глупо и даже mauvais genre [дурной тон (фр.).] стараться
быть первым, а надо так, чтоб только ни слишком дурно, ни слишком хорошо, как Володя.
Один Дмитрий, несмотря на то, что
пил ровно с нами, продолжал
быть в своем строгом серьезном расположении духа, которое несколько сдерживало
общее веселье.
(У них у всех
была в руке
общая семейная черта, состоящая в том, что мякоть ладони с внешней стороны
была алого цвета и отделялась резкой прямой чертой от необыкновенной белизны верхней части руки.)
Происходило ли это оттого, что прозаические воспоминания детства — линейка, простыня, капризничанье —
были еще слишком свежи в памяти, или от отвращения, которое имеют очень молодые люди ко всему домашнему, или от
общей людской слабости, встречая на первом пути хорошее и прекрасное, обходить его, говоря себе: «Э! еще такого я много встречу в жизни», — но только Володя еще до сих пор не смотрел на Катеньку, как на женщину.
Мне кажется даже, что, ежели бы у нас
был брат, мать или отец, которые бы не
были comme il faut, я бы сказал, что это несчастие, но что уж между мной и ими не может
быть ничего
общего.
Ее комнатки и садик
были небольшие и небогатые, но все это
было устроено так аккуратно, чисто и все носило такой
общий характер той легонькой веселости, которую выражает хорошенький вальс или полька, что слово игрушечка, употребляемое часто в похвалу гостями, чрезвычайно шло к садику и комнаткам Анны Дмитриевны.
Мне казалось, что каждому отдельно
было неприятно, как и мне, но, полагая, что такое неприятное чувство испытывал он один, каждый считал себя обязанным притворяться веселым, для того чтобы не расстроить
общего веселья; притом же — странно сказать — я себя считал обязанным к притворству по одному тому, что в суповую чашу влито
было три бутылки шампанского по десяти рублей и десять бутылок рому по четыре рубля, что всего составляло семьдесят рублей, кроме ужина.
Я
был совершенно согласен с замечанием Оперова, особенно в отношении меня, который
был почти незнаком с Семеновым, но мне так приятно
было знать себя участвующим в
общем товарищеском деле и так хотелось видеть самого Семенова, что я ничего не сказал на это замечание.
Грибов набрали целую корзинку, даже Лили нашла березовый гриб. Прежде бывало так, что мисс Гуль найдет и покажет ей: но теперь она сама нашла большой березовый шлюпик, и
был общий восторженный крик: «Лили нашла шлюпик!»
Тут был Проласов, заслуживший // Известность низостью души, // Во всех альбомах притупивший, // St.-Priest, твои карандаши; // В дверях другой диктатор бальный // Стоял картинкою журнальной, // Румян, как вербный херувим, // Затянут, нем и недвижим, // И путешественник залётный, // Перекрахмаленный нахал, // В гостях улыбку возбуждал // Своей осанкою заботной, // И молча обмененный взор // Ему
был общий приговор.
Неточные совпадения
Дети, которые при рождении оказываются не обещающими
быть твердыми в бедствиях, умерщвляются; люди крайне престарелые и негодные для работ тоже могут
быть умерщвляемы, но только в таком случае, если, по соображениям околоточных надзирателей, в
общей экономии наличных сил города чувствуется излишек.
На небе
было всего одно облачко, но ветер крепчал и еще более усиливал
общие предчувствия.
Искусственные примеси сверху донизу опутали Глупов, и ежели можно сказать, что в
общей экономии его существования эта искусственность
была небесполезна, то с не меньшею правдой можно утверждать и то, что люди, живущие под гнетом ее,
суть люди не весьма счастливые.
Вообще политическая мечтательность
была в то время в большом ходу, а потому и Бородавкин не избегнул
общих веяний времени.
Началось
общее судбище; всякий припоминал про своего ближнего всякое, даже такое, что тому и во сне не снилось, и так как судоговорение
было краткословное, то в городе только и слышалось: шлеп-шлеп-шлеп!