— Нет, ты возьми эту, — продолжал не чуткий хозяин. — Другие те послабее. Фриц, bringen sie noch eine Kasten, — сказал он, — dort zwei. [
принесите еще ящик, там два.]
В ответ на это Чичиков свернул три блина вместе и, обмакнувши их в растопленное масло, отправил в рот, а губы и руки вытер салфеткой. Повторивши это раза три, он попросил хозяйку приказать заложить его бричку. Настасья Петровна тут же послала Фетинью, приказавши в то же время
принести еще горячих блинов.
— Рабочий народ очень любит батюшку, очень!
Принесли еще новость: Гапон — жив, его ищет полиция, за поимку обещано вознаграждение.
Неточные совпадения
К удивлению, бригадир не только не обиделся этими словами, но, напротив того,
еще ничего не видя, подарил Аленке вяземский пряник и банку помады. Увидев эти дары, Аленка как будто опешила; кричать — не кричала, а только потихоньку всхлипывала. Тогда бригадир приказал
принести свой новый мундир, надел его и во всей красе показался Аленке. В это же время выбежала в дверь старая бригадирова экономка и начала Аленку усовещивать.
После помазания больному стало вдруг гораздо лучше. Он не кашлял ни разу в продолжение часа, улыбался, целовал руку Кити, со слезами благодаря ее, и говорил, что ему хорошо, нигде не больно и что он чувствует аппетит и силу. Он даже сам поднялся, когда ему
принесли суп, и попросил
еще котлету. Как ни безнадежен он был, как ни очевидно было при взгляде на него, что он не может выздороветь, Левин и Кити находились этот час в одном и том же счастливом и робком, как бы не ошибиться, возбуждении.
Сереже было слишком весело, слишком всё было счастливо, чтоб он мог не поделиться со своим другом швейцаром
еще семейною радостью, про которую он узнал на гулянье в Летнем Саду от племянницы графини Лидии Ивановны. Радость эта особенно важна казалась ему по совпадению с радостью чиновника и своей радостью о том, что
принесли игрушки. Сереже казалось, что нынче такой день, в который все должны быть рады и веселы.
— А, ты так? — сказал он. — Ну, входи, садись. Хочешь ужинать? Маша, три порции
принеси. Нет, постой. Ты знаешь, кто это? — обратился он к брату, указывая на господина в поддевке, — это господин Крицкий, мой друг
еще из Киева, очень замечательный человек. Его, разумеется, преследует полиция, потому что он не подлец.
Несмотря на то что минуло более восьми лет их супружеству, из них все
еще каждый
приносил другому или кусочек яблочка, или конфетку, или орешек и говорил трогательно-нежным голосом, выражавшим совершенную любовь: «Разинь, душенька, свой ротик, я тебе положу этот кусочек».