Мне что? я баба привычная,
она же в тяжести была, отец ты мой, да горе стала терпеть; а всё через силу работала — ну, и надорвалась, сердечная.
Неточные совпадения
— Что ты, больна? — спросил Нехлюдов у бабы, продолжавшей стоять в дверях и тотчас
же начавшей охать, как только муж стал говорить про
нее.
— Ну, братец, чтоб ты не говорил, что у тебя скотины нет оттого, что корму нет, а корму нет оттого, что скотины нет, вот тебе на корову, — сказал Нехлюдов, краснея и доставая из кармана шаровар скомканную пачку ассигнаций и разбирая
ее: — купи себе на мое счастье корову, а корм бери с гумна — я прикажу. Смотри
же, чтоб к будущему воскресенью у тебя была корова: я зайду.
На
ней была чистая, шитая на рукавах и воротнике рубаха, такая
же занавеска, новая понёва, коты, бусы и вышитая красной бумагой и блестками, четвероугольная, щегольская кичка.
Внутренность избы Юхванки не была так тесна и мрачна, как внутренность избы Чуриса, хотя в
ней так
же было душно, пахло дымом и тулупом, и так
же беспорядочно было раскинуто мужицкое платье и утварь.
Покуда Нехлюдов выходил в двери, Юхванка достал трубку с полатей и закинул
ее за печку; губы его всё так
же беспокойно передергивались и в то время, как барин не смотрел на него.
(
Она презрительно и вместе отчаянно отвернулась от него, плюнула и снова обратилась к барину с тем
же одушевлением и, с слезами на глазах, продолжая размахивать руками).
Летось, петровками, еще на беду мальчишку родила, а хлебушка не было, кой-что, кой-что ели, отец ты мой, работа
же спешная подошла — у
ней груди и пересохни.
Старуха поднялась и стала рукавом утирать сухие глаза. Давыдка последовал
ее примеру и, потерев глаза пухлым кулаком, в том
же терпеливо-покорном положении продолжал стоять и слушать, чтò говорила Арина.
— Э-э-эх, кормилец! да статочное ли дело, глядя на нашу жизнь, да на нашу нищету, чтоб охотой пошла? Солдатка самая и та такой нужды на себя принять не захочет. Какой мужик девку к нам во двор отдаст? Отчаянный не отдаст. Ведь мы голь, нищета. Одну, скажут, почитай, что с голоду заморили, так и моей то
же будет. Кто отдаст? — прибавила
она, недоверчиво качая головой: — рассуди, ваше сиятельство.
Одинцова кружилась перед ним,
она же была его мать, за ней ходила кошечка с черными усиками, и эта кошечка была Фенечка; а Павел Петрович представлялся ему большим лесом, с которым он все-таки должен был драться.
— Оценки всех явлений жизни исходят от интеллигенции, и высокая оценка ее собственной роли, ее общественных заслуг принадлежит
ей же. Но мы, интеллигенты, знаем, что человек стесняется плохо говорить о самом себе.
Она по временам кидала на него глубокий взгляд, читала немудреный смысл, начертанный на его лице, и думала: «Боже мой! Как он любит! Как он нежен, как нежен!» И любовалась, гордилась этим поверженным к ногам ее,
ее же силою, человеком!
Неточные совпадения
Городничий. Куда! куда!.. Рехнулась, матушка! Не извольте гневаться, ваше превосходительство:
она немного с придурью, такова
же была и мать
ее.
Городничий. Я здесь напишу. (Пишет и в то
же время говорит про себя.)А вот посмотрим, как пойдет дело после фриштика да бутылки толстобрюшки! Да есть у нас губернская мадера: неказиста на вид, а слона повалит с ног. Только бы мне узнать, что он такое и в какой мере нужно его опасаться. (Написавши, отдает Добчинскому, который подходит к двери, но в это время дверь обрывается и подслушивавший с другой стороны Бобчинский летит вместе с
нею на сцену. Все издают восклицания. Бобчинский подымается.)
Люлюков. Имею честь поздравить, Анна Андреевна! (Подходит к ручке и потом, обратившись к зрителям, щелкает языком с видом удальства.)Марья Антоновна! Имею честь поздравить. (Подходит к
ее ручке и обращается к зрителям с тем
же удальством.)
Служивого задергало. // Опершись на Устиньюшку, // Он поднял ногу левую // И стал
ее раскачивать, // Как гирю на весу; // Проделал то
же с правою, // Ругнулся: «Жизнь проклятая!» — // И вдруг на обе стал.
Вахлачков я выучу петь
ее — не всё
же им // Петь свою «Голодную»…