Когда из воды делается лед, а из пара делается вода, то в воздух выходит тепло из воды и из пара — и воздух становится теплее. А когда из льда делается вода, а из воды делается пар, то тепло из воздуха выходит в воду и в пар — и воздух
становится холоднее.
Если хочешь остудить теплую горницу, принеси льду и дай ему растаять. Отчего
станет холоднее? — Оттого, что лед, чтоб ему сделаться водой, заберет в себя тепло из воздуха.
Неточные совпадения
Чем
холоднее лед, тем он крепче. Как согреется лед, так он слабнет, сделается, как каша; что в нем вмерзло, рукой можно вынуть; он проваливается под ногами и не удержит и фунта железа. Когда лед еще больше согреется, то он
станет водой. Из воды всякую вещь легко вынуть, и вода уже ничего не держит, кроме дерева. Если еще
станешь согревать воду, она еще меньше
станет держать. В
холодной воде легче плавать, чем в теплой. А в горячей воде и дерево тонет.
Если вода
холодная и воздух
холодный, то ни вода не согреется, ни воздух не похолодеет. Но если воздух теплый, а вода
холодная, что будет? — Из воздуха тепло будет переходить в воду, вода
станет все теплее, а воздух все
холоднее, до тех пор, пока они сравняются.
Льдом нельзя греть, а водой и паром можно греть. Водой можно вот как греть: провести в
холодный дом воду. Когда вода замерзнет, так лед выносить вон; опять замерзнет, — опять выносить вон. И в доме все будет теплее, и так
станет тепло, что вода не
станет уж мерзнуть. Отчего это так будет? — Оттого, что как вода замерзнет, так она выпустит из себя лишнее тепло в воздух, и до тех пор будет выпускать, пока воздух согреется, и вода перестанет мерзнуть.
Паром греют вот как: напустят пару в
холодный дом. Пар
станет охолаживаться, каплями потечет книзу и
станет водой. Воду эту выносят, и в доме
становится тепло.
Когда замерзает лед, то делается то же самое. Летит снежинка — в ней не видать никакой фигуры; но как только она сядет на что-нибудь темное и
холодное, на сукно, на мех, в ней можно разобрать фигуру: увидишь звездочку или шестиугольную дощечку. На окнах пар примерзает не как попало, а как он
станет примерзать, так сейчас сложится в звездочку.
В окно смотрели три звезды, вкрапленные в голубоватое серебро лунного неба. Петь кончили, и точно от этого
стало холодней. Самгин подошел к нарам, бесшумно лег, окутался с головой одеялом, чтоб не видеть сквозь веки фосфорически светящегося лунного сумрака в камере, и почувствовал, что его давит новый страшок, не похожий на тот, который он испытал на Невском; тогда пугала смерть, теперь — жизнь.
Ему хотелось скорей вывести ее на свежую воду, затронуть какую-нибудь живую струну, вызвать на объяснение. Но чем он больше торопился, чем больше раздражался, тем она
становилась холоднее. А он бросался от вопроса к вопросу.
— Все так, — заговорил опять Гагин, — но с нею мне беда. Порох она настоящий. До сих пор ей никто не нравился, но беда, если она кого полюбит! Я иногда не знаю, как с ней быть. На днях она что вздумала: начала вдруг уверять меня, что я к ней
стал холоднее прежнего и что она одного меня любит и век будет меня одного любить… И при этом так расплакалась…
Неточные совпадения
Схватив потными руками его
холодные руки, она
стала прижимать их к своему лицу.
Алексей Александрович думал тотчас
стать в те
холодные отношения, в которых он должен был быть с братом жены, против которой он начинал дело развода; но он не рассчитывал на то море добродушия, которое выливалось из берегов в душе Степана Аркадьича.
Он спросил ужинать и
стал рассказывать ей подробности бегов; но в тоне, во взглядах его, всё более и более делавшихся
холодными, она видела, что он не простил ей ее победу, что то чувство упрямства, с которым она боролась, опять устанавливалось в нем.
«Ах, Боже мой! отчего у него
стали такие уши?» подумала она, глядя на его
холодную и представительную фигуру и особенно на поразившие ее теперь хрящи ушей, подпиравшие поля круглой шляпы.
То не было отражение жара душевного или играющего воображения: то был блеск, подобный блеску гладкой
стали, ослепительный, но
холодный; взгляд его — непродолжительный, но проницательный и тяжелый, оставлял по себе неприятное впечатление нескромного вопроса и мог бы казаться дерзким, если б не был столь равнодушно спокоен.