Неточные совпадения
Христос открыл людям то, что вечное не то же, что будущее, но что вечное, невидимое живет в нас сейчас в этой жизни, что мы
становимся вечными, когда соединяемся с тем
богом духом, в котором всё живет и движется.
Но всегда и везде ложные учителя поучали людей тому, чтобы признавать
богом то, что не есть
бог, и законом
бога то, что не есть закон
бога. И люди верили ложным учениям и удалились от истинного закона жизни и от исполнения истинного закона его, и жизнь людей
становилась от этого труднее и несчастнее.
Сознавая в своем отдельном теле духовное и нераздельное существо —
бога и видя того же
бога во всем живом, человек спрашивает себя: для чего
бог, существо духовное, единое и нераздельное, заключил себя в отдельные тела существ, и в меня и в тела отдельных существ? Для чего существо духовное и единое как бы разделилось само в себе? Для чего духовное и нераздельное
стало отдельным и телесным? Для чего бессмертное связало себя с смертным?
Бог, которого мы познали, уже не
бог: познанный
бог уже
становится таким же конечным, как мы сами.
Бога нельзя знать. Он всегда непознаваемый.
Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить, или одному
станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить
богу и маммоне.
Есть и третьи, и таких, слава
богу,
становится всё больше и больше, которые знают свой грех и стараются избавиться от него.
Ничего нет, кроме того, что положение народов
становится всё хуже и хуже. И всё же насилие остается
богом толпы. Перед его залитым запекшейся кровью алтарем человечество как будто порешило преклоняться вовеки под звук барабана, иод грохот орудий и под стон окровавленного человечества.
Между тунгусским шаманом и европейским управляющим церковью — прелатом или (взяв для примера простых людей) между совершенно грубым, чувственным вогулом, который поутру кладет себе на голову лапу медвежьей шкуры, приговаривая молитву: не убий меня, и утонченным пуританином и индепендентом в Коннектикуте, хотя и есть разница в приемах, нет разницы в основах их веры, так как они оба принадлежат к одному и тому же разряду людей, которые полагают свое служение
богу не в том, чтобы
становиться лучше, а в вере или в исполнении известных произвольных постановлений.
Только божественная, святая любовь и слияние с
богом уничтожают это затруднение, потому что тогда жертва
становится постоянной, растущей, ненарушимой радостью.
Только испытав страдания, узнал я близко сродство человеческих душ между собою. Стоит только хорошенько выстрадаться самому, как уже все страдающие
становятся тебе понятны. Этого мало, — самый ум проясняется: дотоле скрытые положения и поприща людей
становятся тебе известны, и делается видно, что кому потребно. Велик
бог, нас умудряющий. И чем же умудряющий? Тем самым горем, от которого мы бежим и хотим скрыться. Страданиями и горем определено нам добывать крупицы мудрости, не приобретаемой в книгах.
Но если эти желания изменились во мне и заменились другим желанием — исполнять волю
бога, отдаться ему в том виде, в котором я теперь, и во всех возможных видах, в которых могу быть, то чем больше заменились мои телесные желания духовными, тем меньше страшна
становилась мне смерть.
Какое же из двух предположений вероятнее? Разве можно допустить, чтобы нравственные существа — люди — были поставлены в необходимость справедливо проклинать существующий порядок мира, тогда как перед ними выход, разрешающий их противоречие? Они должны проклинать мир и день своего рождения, если нет
бога и будущей жизни. Если же, напротив, есть и то и другое, жизнь сама по себе
становится благом и мир — местом нравственного совершенствования и бесконечного увеличения счастья и святости.
Если есть добрый
бог и он сотворил мир, то он наверное сотворил его так, чтобы всем, —
стало быть, и нам, людям, — было хорошо.
Стоит только человеку полагать свою жизнь в соединении любовью со всем живущим и с
богом, и жизнь его тотчас же вместо муки
становится благом.
Неточные совпадения
Аммос Федорович (строит всех полукружием).Ради
бога, господа, скорее в кружок, да побольше порядку!
Бог с ним: и во дворец ездит, и государственный совет распекает! Стройтесь на военную ногу, непременно на военную ногу! Вы, Петр Иванович, забегите с этой стороны, а вы, Петр Иванович,
станьте вот тут.
А с
Богом спорить нечего, //
Стань! помолись за Демушку!
Г-жа Простакова. Я, братец, с тобою лаяться не
стану. (К Стародуму.) Отроду, батюшка, ни с кем не бранивалась. У меня такой нрав. Хоть разругай, век слова не скажу. Пусть же, себе на уме,
Бог тому заплатит, кто меня, бедную, обижает.
Еремеевна. Ах, Создатель, спаси и помилуй! Да кабы братец в ту ж минуту отойти не изволил, то б я с ним поломалась. Вот что б
Бог не поставил. Притупились бы эти (указывая на ногти), я б и клыков беречь не
стала.
— Состояние у меня, благодарение
богу, изрядное. Командовал-с;
стало быть, не растратил, а умножил-с. Следственно, какие есть насчет этого законы — те знаю, а новых издавать не желаю. Конечно, многие на моем месте понеслись бы в атаку, а может быть, даже устроили бы бомбардировку, но я человек простой и утешения для себя в атаках не вижу-с!