Неточные совпадения
Каждый человек знает в себе две жизни: телесную и духовную. Телесная жизнь, как только дойдет до полноты, так начинает ослабевать. И всё больше и больше
слабеет и приходит к смерти. Духовная же жизнь, напротив, от рождения до смерти всё
растет и крепнет.
И приходит время, когда тело стареется,
слабеет, всё меньшего и меньшего требует, духовное же «я» всё больше и больше
растет.
Человек видит, как зарождаются,
растут, крепнут, плодятся растения и животные и как потом
слабеют, портятся, стареются и умирают.
Неточные совпадения
В самой пасти чудовища выделяются дети, не похожие на других детей; они
растут, развиваются и начинают жить совсем другой жизнью.
Слабые, ничтожные, ничем не поддержанные, напротив, всем гонимые, они легко могут погибнуть без малейшего следа, но остаются, и если умирают на полдороге, то не всё умирает с ними. Это начальные ячейки, зародыши истории, едва заметные, едва существующие, как все зародыши вообще.
В самом деле, — и «как ты смеешь?», и «я тебя
растил и лелеял», и «ты дура», и «нет тебе моего благословения» — все это градом сыплется на бедную девушку и доводит ее до того, что даже в ее
слабой и покорной душе вдруг подымается кроткий протест, выражающийся невольным, бессознательным переломом прежнего чувства: отцовский приказ идти за Бородкина возбудил в ней отвращение к нему.
— Ну, хорошо, я выпью порошок, — вскрикнула вдруг своим
слабым голоском Нелли, — но когда я
вырасту и буду большая, вы возьмете меня за себя замуж?
Он был среднего роста, но худ и бледен, — не от природы, как Петр Иваныч, а от беспрерывных душевных волнений; волосы не
росли, как у того, густым лесом по голове и по щекам, но спускались по вискам и по затылку длинными,
слабыми, но чрезвычайно мягкими, шелковистыми прядями светлого цвета, с прекрасным отливом.
Отъезд бабушки в Протозаново еще более разъединил мать с дочерью: пока княгиня там, на далеких мирных пажитях, укрепляла себя во всех добрых свойствах обывательницы, княжна
вырастала в стенах петербургского института, в сфере
слабой науки и пылких фантазий, грезивших иною жизнью, шум и блеск которой достигали келий института и раздавались под их сводами как рокот далекой эоловой арфы.