Неточные совпадения
В самом деле, жизнь, которую я не могу себе представить, иначе, как стремлением от
зла к благу, происходит в
той области, где я не могу видеть ни блага, ни
зла.
Если он не желает
зла другим,
то только потому, что вид страдания других нарушает его благо.
Чем дальше человек живет,
тем больше рассуждение это подтверждается опытом, и человек видит, что жизнь мира, в которой он участвует, составленная из связанных между собой личностей, желающих истребить и съесть одна другую, не только не может быть для него благом, но будет, наверное, великим
злом.
Единственная представляющаяся сначала человеку цель жизни есть благо его личности, но блага для личности не может быть; если бы и было в жизни нечто, похожее на благо,
то жизнь, в которой одной возможно благо, жизнь личности, каждым движением, каждым дыханием неудержимо влечется к страданиям, к
злу, к смерти, к уничтожению.
Человек имеет в глубине души своей неизгладимое требование
того, чтобы жизнь его была благом и имела разумный смысл, а жизнь, не имеющая перед собой никакой другой дели, кроме загробной жизни или невозможного блага личности, есть
зло и бессмыслица.
«Вся жизнь моя есть желание себе блага», говорит себе человек пробудившийся, — «разум же мой говорит мне, что блага этого для меня быть не может, и что бы я ни делал, чего бы ни достигал, всё кончится одним и
тем же: страданиями и смертью, уничтожением. Я хочу блага, я хочу жизни, я хочу разумного смысла, а во мне и во всем меня окружающем —
зло, смерть, бессмыслица… Как быть? Как жить? Что делать?» И ответа нет.
Если бы человек стремился только к благу своей личности, любил только себя, свою личность,
то он не знал бы, что другие существа любят также себя, как не знают этого животныя; но если человек знает, что он личность, стремящаяся к
тому же, к чему стремятся и все окружающие его личности, он не может уж стремиться к
тому благу, которое видно, как
зло, его разумному сознанию, и жизнь его не может уже быть в стремлении к благу личности.
Знаю, что при прежнем взгляде на мир, жизнь моя и всего существующего была
злом и бессмыслицей; при этом же взгляде она является осуществлением
того закона разума, который вложен в человека.
— Ничего не знаю этого, — говорит разумное сознание, знаю только
то, что моя жизнь и жизнь мира, представлявшиеся мне прежде
злой бессмыслицей, представляются мне теперь одним разумным целым, живущим и стремящимся к одному и
тому же благу, чрез подчинение одному и
тому же закону разума, который я знаю в себе.
Так недобросовестно разрешают вопрос отрицательные философы нашего времени (Шопенгауэр, Гартман), отрицающие жизнь и все-таки остающиеся в ней, вместо
того, чтобы воспользоваться возможностью выдти из нее. И так добросовестно разрешают этот вопрос самоубийцы, выходя из жизни, не представляющей для них ничего, кроме
зла.
Если же люди употребляют свой разум на
то, чтобы оправдывать и усиливать
то животное, неблагое чувство, которое они называют любовью, придавая этому чувству уродливые размеры,
то это чувство становится не только не добрым, но делает из человека — давно известная истина — самое
злое и ужасное животное.
0,99
зла между людьми происходит от
того ложного чувства, которое они, восхваляя его, называют любовью и которое столько же похоже на любовь, сколько жизнь животного похожа на жизнь человека.
Чтобы быть в состоянии отдавать свою жизнь, ему надо прежде отдать
тот излишек, который он берет у других для блага своей жизни, и потом еще сделать невозможное: решить, кому из людей служить своей жизнью? Прежде, чем он будет в состоянии любить, т. е., жертвуя собою, делать благо, ему надо перестать ненавидеть, т. е. делать
зло, и перестать предпочитать одних людей другим для блага своей личности.
Кто из живых людей не знает
того блаженного чувства, хоть раз испытанного, и чаще всего только в самом раннем детстве, когда душа не была еще засорена всей
той ложью, которая заглушает в нас жизнь,
того блаженного чувства умиления, при котором хочется любить всех: и близких, и отца, и мать, и братьев, и
злых людей, и врагов, и собаку, и лошадь, и травку; хочется одного — чтоб всем было хорошо, чтоб все были счастливы, и еще больше хочется
того, чтобы самому сделать так, чтоб всем было хорошо, самому отдать себя, всю свою жизнь на
то, чтобы всегда всем было хорошо и радостно.
Главный ужас жизни людей, не понимающих жизни, в
том, что
то, что ими считается наслаждениями (все наслаждения богатой жизни), будучи такими, что они не могут быть равномерно распределены между всеми людьми, должны быть отнимаемы у других, должны быть приобретаемы насилием,
злом, уничтожающим возможность
того благоволения к людям, из которого выростает любовь.
Если не разумное сознание,
то страдание, вытекающее из заблуждения о смысле своей жизни, волей-неволей загоняет человека на единственный истинный путь жизни, на котором нет препятствий, нет
зла, а есть одно, ничем ненарушимое, никогда не начавшееся и не могущее кончиться, все возрастающее благо.
Жизнь человека есть стремление к благу; к чему он стремится,
то и дано ему: жизнь, не могущая быть смертью, и благо, не могущее быть
злом.
Неточные совпадения
А есть еще губитель-тать // Четвертый,
злей татарина, // Так
тот и не поделится, // Все слопает один!
Имею повеление объехать здешний округ; а притом, из собственного подвига сердца моего, не оставляю замечать
тех злонравных невежд, которые, имея над людьми своими полную власть, употребляют ее во
зло бесчеловечно.
Стародум. Дурное расположение людей, не достойных почтения, не должно быть огорчительно. Знай, что
зла никогда не желают
тем, кого презирают; а обыкновенно желают
зла тем, кто имеет право презирать. Люди не одному богатству, не одной знатности завидуют: и добродетель также своих завистников имеет.
Софья. Все мое старание употреблю заслужить доброе мнение людей достойных. Да как мне избежать, чтоб
те, которые увидят, как от них я удаляюсь, не стали на меня злобиться? Не можно ль, дядюшка, найти такое средство, чтоб мне никто на свете
зла не пожелал?
Громада разошлась спокойно, но бригадир крепко задумался. Видит и сам, что Аленка всему
злу заводчица, а расстаться с ней не может. Послал за батюшкой, думая в беседе с ним найти утешение, но
тот еще больше обеспокоил, рассказавши историю об Ахаве и Иезавели.