Неточные совпадения
Случилось
то, что основное понятие жизни, взятое в начале не в его центральном значении, вследствие споров о нем всё
более и
более удаляясь от основного, всеми признаваемого центрального значения, потеряло наконец свой основной смысл и получило другое, несоответствующее ему значение.
Человеческий язык вытесняется всё
более и
более из научных исследований, и вместо слова, средства выражения существующих предметов и понятий, воцаряется научный воляпюк, отличающийся от настоящего воляпюка только
тем, что настоящий воляпюк общими словами называет существующие предметы и понятия, а научный — несуществующими словами называет несуществующие понятия.
И там нет; будем верить, что найдется, —
тем более, что к нашим услугам целая бесконечность веков, куда мы можем спихивать всё, что должно бы быть по нашей вере, но чего нет в действительности.
Другой разряд особенно распространенных в наше время рассуждений, при которых уже совершенно теряется из вида единственный предмет познания, такой: рассматривая человека, как предмет наблюдения, мы видим, говорят ученые, что он так же питается, ростет, плодится, стареется и умирает, как и всякое животное: но некоторые явления — психические (так они называют их) — мешают точности наблюдений, представляют слишком большую сложность, и потому, чтобы лучше понять человека, будем рассматривать его жизнь сперва в
более простых проявлениях, подобных
тем, которые мы видим в лишенных этой психической деятельности животных и растениях.
Мы видим, что
то, что происходит в растении и животном,
то происходит точно так же и в человеке, говорят они, а потому мы заключаем, что всё
то, что происходит в человеке, и объяснится нам из
того, что происходит в самом простом, видимом нам и подлежащем нашим опытам мертвом веществе, —
тем более, что все особенности деятельности человека находятся в постоянной зависимости от сил, действующих в веществе.
Ложное же — в
том, чтобы думать, что мы знаем
то, чего не знаем, и не знаем
того, что знаем; и нельзя дать
более точного определения
того ложного познания, которое царствует среди нас.
Нечто подобное происходит с зрением человека. Человек всегда бессознательно направляет свое зрение преимущественно на предметы, наиболее отдаленные и потому кажущиеся ему самыми простыми по цвету и очертаниям: на небо, горизонт, далекие поля, леса. Предметы эти представляются
тем более определенными и простыми, чем
более они удалены, и, наоборот, чем ближе предмет,
тем сложнее его очертания и цвет.
Если бы человек не умел определять расстояние предметов, не смотрел бы, располагая предметы в перспективе, а признавал бы бóльшую простоту и определенность очертаний и цвета предмета большей степенью видимости,
то самым простым и видимым для такого человека представлялось бы бесконечное небо, потом уже менее видимыми предметами представлялись бы для него сложные очертания горизонта, потом еще менее видимыми представлялись бы ему еще
более сложные по цветам и очертаниям дома, деревья, потом еще менее видимым представлялась бы ему своя движущаяся пред глазами рука, и самым невидимым представлялся бы ему свет.
Еще далее от себя, за животными и растениями, в пространстве и времени, человек видит неживые тела и уже мало или совсем не различающиеся формы вещества. Вещество он понимает уже меньше всего. Познание форм вещества для него уже совсем безразлично, и он не только не знает его, но он только воображает себе его, —
тем более, что вещество уже представляется ему в пространстве и времени бесконечным.
Если же благо возможно тебе только тогда, когда все существа любили бы других
более себя,
то и ты, живое существо, должен любить другие существа
более себя.
Он не может не видеть и
того, что, при допущении такого же понимания жизни и в других людях и существах, жизнь всего мира, вместо прежде представлявшихся безумия и жестокости, становится
тем высшим разумным благом, которого только может желать человек, — вместо прежней бессмысленности и бесцельности, получает для него разумный смысл: целью жизни мира представляется такому человеку бесконечное просветление и единение существ мира, к которому идет жизнь и в котором сначала люди, а потом и все существа,
более и
более подчиняясь закону разума, будут понимать (
то, что дано понимать теперь одному человеку), что благо жизни достигается не стремлением каждого существа к своему личному благу, а стремлением, согласно с законом разума, каждого существа к благу всех других.
Человек не может не видеть в истории, что движение общей жизни не в усилении и увеличении борьбы существ между собою, а напротив в уменьшении несогласия и в ослаблении борьбы; что движение жизни только в
том, что мир, из вражды и несогласия, через подчинение разуму приходит всё
более к согласию и единству.
А между
тем несчастные не подозревают
того, что самый грубый индеец, стоящий годы на одной ноге во имя только отречения от блага личности для нирваны, — без всякого сравнения
более живой человек, чем они, озверевшие люди нашего современного, европейского общества, летающие по всему миру по железным дорогам и при электрическом свете показывающие и по телеграфам и телефонам разглашающие всему свету свое скотское состояние.
Положение о
том, что жизнь человеческая не есть существование личности человека, добытое тысячелетним духовным трудом всего человечества, — положение это для человека (не животного) стало в нравственном мире не только такой же, но гораздо
более несомненной и несокрушимой истиной, чем вращение земли и законы тяготения.
Истина эта стала достоянием человечества, и если человечество не возвращается назад в своих побочных знаниях механики, алгебры, астрономии,
тем более в основном и главном знании определения своей жизни оно не может итти назад.
Чувствуется, правда, и этими людьми
то, что в состоянии любви есть что-то особенное,
более важное, чем во всех других настроениях. Но, не понимая жизни, люди эти не могут и понимать любви, и состояние любви представляется им таким же бедственным и таким же обманчивым, как и все другие состояния.
«И кто любит отца или мать
более, нежели Меня, недостоин Меня. И кто любит сына или дочь
более, нежели Меня, недостоин Меня. Если вы любите любящих вас,
то это не любовь, а вы любите врагов, любите ненавидящих вас».
Человек, положивший свою жизнь в благе животной личности, всю жизнь свою увеличивает средства своего животного блага, приобретая богатства и сохраняя их, заставляет других служить его животному благу и распределяет эти блага между
теми лицами, которые были
более нужны для блага его личности.
Им кажется, что существования людей бывают
более и менее хорошие, счастливые; существование бедного работника пли больного человека, говорят они, дурное, несчастливое; существование богача или здорового человека хорошее, счастливое; и они все силы разума своего напрягают на
то, чтобы избежать дурного, несчастливого, бедного и болезненного существования и устроить себе хорошее, богатое и здоровое, счастливое.
Люди одни перед другими стараются как можно лучше поддержать
ту счастливую жизнь, которую они наследовали от устройства родителей, или сделать себе новую, еще
более счастливую жизнь.
Мало
того, воспоминание это становится для меня
более обязательным после его смерти, чем оно было при его жизни.
И сказав такие, неимеющие никакого значения слова, нам кажется, что мы сказали нечто
более ясное и определенное, чем
то, что сила эта есть сам живой Христос.
Довольно мне знать, что если всё
то, чем я живу, сложилось из жизни живших прежде меня и давно умерших людей и что поэтому всякий человек, исполнявший закон жизни, подчинивший свою животную личность разуму и проявивший силу любви, жил и живет после исчезновения своего плотского существования в других людях, — чтобы нелепое и ужасное суеверие смерти уже никогда
более не мучило меня.
Да ведь это твое сознание не было всегда одно, а были разные: было иное год
тому назад, еще
более иное десять лет назад и совсем иное еще прежде; сколько ты помнишь, оно всё шло изменяясь.
Если ты животное,
то тебе бояться нечего, если же ты вещество,
то ты еще
более обеспечен в своей вечности.
Значение жизни открыто в сознании человека, как стремление к благу. Уяснение этого блага,
более и
более точное определение его, составляет главную цель и работу жизни всего человечества, и вот, вследствие
того, что работа эта трудна, т. е. не игрушка, а работа, люди решают, что определение этого блага и не может быть найдено там, где оно положено, т. е. в разумном сознании человека, и что поэтому надо искать его везде, — только не там, где оно указано.
Это
тем более странно, что всё человечество, в лице мудрейших представителей своих, начиная с греческого изречения, гласившего: «познай самого себя», говорило и продолжает говорить совершенно обратное.
С одной стороны, становится всё
более и
более ясным, что жизнь личности с ее приманками не может дать блага, с другой стороны
то, что уплата всякого долга, предписываемого людьми, есть только обман, лишающий человека возможности уплаты по единственному долгу человека —
тому разумному и благому началу, от которого он исходит.