И что хуже всего — это то, что все ненависти эти, самые противные природе человека, как больших народов друг к другу, так и покоренных народов к покорителям и наоборот, не только не осуждаются, как всякое недоброе
чувство людей к людям, а, напротив, восхваляются, возводятся в заслугу, в добродетель.
Неточные совпадения
Молодой
человек с дрожащей нижней челюстью говорит о том, что в евангелии сказано, запрещено не только убийство, но недоброе
чувство к брату.
Только молодой
человек, охотник до куренья, испытывает какое-то странное, тревожащее его
чувство, которое он не может отогнать при неотвязчиво вспоминающихся ему благородных, сильных, неотразимых словах подсудимого, выраженных с таким волнением. На совещании судей молодой офицер этот хотел было не согласиться с решением старших, но замялся, проглотил слюну и согласился.
С той поры в продолжение почти 15 веков та простая, несомненная и очевиднейшая истина о том, что исповедание христианства несовместимо с готовностью по воле других
людей совершать всякого рода насилия и даже убийства, до такой степени скрыта от
людей, до такой степени ослаблено истинно христианское религиозное
чувство, что
люди, поколения за поколениями, по имени исповедуя христианство, живут и умирают, разрешая убийства, участвуя в них, совершая их и пользуясь ими.
Но не то с душевным состоянием тех
людей, которые пользуются насилием, подчиняются ему, участвуют в нем. Все эти тысячи, миллионы
людей вместо естественного и свойственного
людям чувства любви к братьям испытывают ко всем
людям, кроме маленького кружка единомышленников, только
чувства ненависти, осуждения и страха, и до такой степени заглушают в себе все человеческие
чувства, что убийства братьев кажутся им необходимыми условиями блага их жизни.
И в наше время дело дошло до того, что христианская истина, прежде познававшаяся только немногими
людьми, одаренными живым религиозным
чувством, теперь, в некоторых проявлениях своих, в виде социалистических учений, сделалась истиной, доступной каждому самому простому
человеку, жизнь же общества самым грубым и очевидным образом на каждом шагу противоречит этой истине.
И потому для того, чтобы
люди, утратившие это свойственное и необходимое для жизни
людей чувство, вновь испытали его, им не нужно ничего придумывать, устанавливать, а надо только устранить тот обман, который временно скрыл от них это
чувство и затемнил его.
Спасет, избавит вас от претерпеваемого вами зла и даст вам истинное благо, к которому вы так неумело стремитесь, не желание своей выгоды, не зависть, не следование партийной программе, не ненависть, не негодование, не желание славы, даже не
чувство справедливости, и главное, не забота об устройстве жизни других
людей, а только деятельность для своей души, как ни странно это вам покажется, не имеющая никакой внешней цели, никаких соображений о том, что из нее может выйти.
Но мало того, что вы среди близких казненным увеличиваете врагов своих и увеличиваете их ненависть, вы этими самыми казнями увеличиваете и в совсем посторонних и вам и вашим врагам
людях то
чувство жестокости и безнравственности, с которыми вы думаете, что боретесь этими казнями.
Не могут такие дерзко высказываемые, извращенные мысли и
чувства не оставлять страшных следов развращения, безнравственности, жестокости в душах
людей, участвующих в таких делах и читающих такие приказы.
— Наши отцы слишком усердно занимались решением вопросов материального характера, совершенно игнорируя загадки духовной жизни. Политика — область самоуверенности, притупляющей наиболее глубокие
чувства людей. Политик — это ограниченный человек, он считает тревоги духа чем-то вроде накожной болезни. Все эти народники, марксисты — люди ремесла, а жизнь требует художников, творцов…
Сомнений не было, что Версилов хотел свести меня с своим сыном, моим братом; таким образом, обрисовывались намерения и
чувства человека, о котором мечтал я; но представлялся громадный для меня вопрос: как же буду и как же должен я вести себя в этой совсем неожиданной встрече, и не потеряет ли в чем-нибудь собственное мое достоинство?
Неточные совпадения
Софья. Возможно ль, дядюшка, чтоб были в свете такие жалкие
люди, в которых дурное
чувство родится точно оттого, что есть в других хорошее. Добродетельный
человек сжалиться должен над такими несчастными.
Стародум. Как понимать должно тому, у кого она в душе. Обойми меня, друг мой! Извини мое простосердечие. Я друг честных
людей. Это
чувство вкоренено в мое воспитание. В твоем вижу и почитаю добродетель, украшенную рассудком просвещенным.
Стародум. Как! А разве тот счастлив, кто счастлив один? Знай, что, как бы он знатен ни был, душа его прямого удовольствия не вкушает. Вообрази себе
человека, который бы всю свою знатность устремил на то только, чтоб ему одному было хорошо, который бы и достиг уже до того, чтоб самому ему ничего желать не оставалось. Ведь тогда вся душа его занялась бы одним
чувством, одною боязнию: рано или поздно сверзиться. Скажи ж, мой друг, счастлив ли тот, кому нечего желать, а лишь есть чего бояться?
Софья. Ваше изъяснение, дядюшка, сходно с моим внутренним
чувством, которого я изъяснить не могла. Я теперь живо чувствую и достоинство честного
человека и его должность.
И Левина охватило новое
чувство любви к этому прежде чуждому ему
человеку, старому князю, когда он смотрел, как Кити долго и нежно целовала его мясистую руку.