Неточные совпадения
Все христианские церкви всегда признавали, что все люди, неравные по своей учености и уму, — умные и глупые, — равны перед
богом, что всем доступна божеская истина.
Христос сказал даже, что воля
бога в том, что немудрым открывается то, что скрыто от мудрых.
С детства меня учили тому, что
Христос —
бог и учение его божественно, но вместе с тем меня учили уважать те учреждения, которые насилием обеспечивают мою безопасность от злого, учили меня почитать эти учреждения священными.
Я не видал того, что невозможно в одно и то же время исповедывать Христа-бога, основа учения которого есть непротивление злому, и сознательно и спокойно работать для учреждения собственности, судов, государства, воинства, учреждать жизнь, противную учению
Христа, и молиться этому
Христу о том, чтобы между нами исполнялся закон непротивления злому и прощения.
Так называемые верующие верят, что
Христос —
бог, второе лицо троицы, сошедшее на землю для того, чтобы дать людям пример жизни, и исполняют сложнейшие дела, нужные для совершения таинств, для постройки церквей, для посылки миссионеров, учреждения монастырей, управления паствой, исправления веры, но одно маленькое обстоятельство они забывают — делать то, что он сказал.
Стоит понять учение
Христа, чтобы понять, что мир, не тот, который дан
богом для радости человека, а тот мир, который учрежден людьми для погибели их, есть мечта, и мечта самая дикая, ужасная, бред сумасшедшего, от которого стоит только раз проснуться, чтобы уже никогда не возвращаться к этому страшному сновидению.
Христос не представлялся мне пророком, который открывает мне божеский закон, а он представлялся мне дополнителем и разъяснителем уже известного мне несомненного закона
бога.
Насколько я знал тогда Ветхий Завет, в особенности последние книги Моисея, в которых изложены такие мелочные, бессмысленные и часто жестокие правила, при каждом из которых говорится: «и
бог сказал Моисею», мне казалось странным, чтобы
Христос мог утвердить весь этот закон, и непонятно, зачем он это сделал.
Христос говорит: я не пришел нарушить вечный закон, для исполнения которого написаны ваши книги и пророчества, но пришел научить исполнять вечный закон; но я говорю не про ваш тот закон, который называют законом
бога ваши учители-фарисеи, а про тот закон вечный, который менее, чем небо и земля, подлежит изменению.
И потому
Христос, употребляя слово закон — «тора», употребляет его, то утверждая его, как Исаия и другие пророки, в смысле закона
бога, который вечен, то отрицая его в смысле писанного закона пяти книг. Но для различия, когда он, отрицая его, употребляет это слово в смысле писанного закона, он прибавляет всегда слово: «и пророки», или слово: «ваш», присоединяя его к слову закон.
Мы так привыкли к тому, по меньшей мере странному толкованию, что фарисеи и какие-то злые иудеи распяли
Христа, что тот простой вопрос о том, где же были те не фарисеи и не злые, а настоящие иудеи, державшие закон, и не приходит нам в голову. Стоит задать себе этот вопрос, чтобы всё стало совершенно ясно.
Христос — будь он
бог или человек — принес свое учение в мир среди народа, державшегося закона, определявшего всю жизнь людей и называвшегося законом
бога. Как мог отнестись к этому закону
Христос?
Христос по отношению к закону Моисея и еще более к пророкам, в особенности Исаии, слова которого он постоянно приводит, признает, что в еврейском законе и пророках есть истины вечные, божеские, сходящиеся с вечным законом, и их-то, как изречение — люби
бога и ближнего, — берет за основание своего учения.
Бог сказал: исторгать зубы, а сын сказал: не исторгать, — надо признать одно из двух, и Иоанн Златоуст и за ним вся церковь признает повеление отца, т. е. Моисея, и отрицает повеление сына, т. е.
Христа, которого учение будто бы исповедует.
Среди еврейского народа, запутанного бесчисленными внешними правилами, наложенными на него левитами под видом божеских законов, пред каждым из которых стоит изречение: «и
бог сказал Моисею», — является
Христос.
Что же может сделать, не говорю Христос-бог, но пророк, но самый обыкновенный учитель, уча такой народ, не нарушая тот закон, который уже определил всё до малейших подробностей?
Христос так же, как и все пророки, берет из того, что люди считают законом
бога, то, что есть точно закон
бога, берет основы, откидывает всё остальное и с этими основами связывает свое откровение вечного закона.
Христос делает это, и его упрекают в нарушении того, что считается законом
бога, и за это самое его казнят.
Мне казалось, что заповедь
Христа состоит в том, чтобы любить
бога и ближнего, как самого себя.
Мне представлялось, что
Христос должен был запрещать всякий гнев, всякое недоброжелательство и для того, чтобы его не было, предписывает каждому: прежде чем идти приносить жертву, т. е. прежде, чем становиться в общение с
богом, вспомнить, нет ли человека, который сердится на тебя. И если есть такой, напрасно или не напрасно, то пойти и помириться, а потом уж приносить жертву или молиться. Так мне казалось, но по толкованиям выходило, что это место надо понимать условно.
По Марку, Луке и по посланию Павла не позволено разводиться. По смыслу толкования о том, что муж и жена — единое тело, соединенное
богом, толкования, повторенного в двух Евангелиях, не позволено. По смыслу всего учения
Христа, предписывающего всем прощать, не исключая из этого падшую жену, не позволено. По смыслу всего места, объясняющего то, что отпущение жены производит разврат в людях, тем более развратной, — не позволено.
Они объясняют эти слова так, что
Христос, как и Моисей, запрещает произносить имя
бога всуе.
Говорится, что
Христос сам утвердил клятву на суде, когда на слова первосвященника: «Заклинаю тебя
богом живым», отвечал: ты сказал; говорится, что апостол Павел призывает
бога во свидетельство истины своих слов, что есть, очевидно, та же клятва; говорится, что клятвы были предписаны законом Моисеевым, но господь не отменил этих клятв; говорится, что отменяются только клятвы пустые, фарисейски-лицемерные.
Ведь если учение
Христа в том, чтобы исполнять всегда волю
бога, то как же может человек клясться, что он будет исполнять волю человека? Воля
бога может не совпасть с волею человека. И даже в этом самом месте
Христос это самое и говорит. Он говорит (ст. 36): не клянись головою, потому что не только голова твоя, но и каждый волос на ней во власти
бога. То же говорится и в послании Иакова.
Приходит
Христос, которого мы считаем
богом, и говорит, что эти-то наши порядки нехороши.
И, поняв таким образом эти столь простые, определенные, не подверженные никаким перетолкованиям заповеди
Христа, я спросил себя: что бы было, если бы весь христианский мир поверил в эти заповеди не в том смысле, что их нужно петь или читать для умилостивления
бога, а что их нужно исполнять для счастия людей?
Христос придет в свой срок во славе судить живых и мертвых, и установится царство
бога независимо от нашей жизни.
Теперь же учение
Христа, как оно представилось мне, имело еще и другое значение; установление царства
бога на земле зависело и от нас.
Всё учение
Христа состоит в том, чтобы дать царство
бога — мир людям. В нагорной проповеди, в беседе с Никодимом, в послании учеников, во всех поучениях своих он говорит только о том, что разделяет людей и мешает им быть в мире и войти в царство
бога. Все притчи суть только описание того, что есть царство
бога и что, только любя братьев и будучи в мире с ними, можно войти в него. Иоанн Креститель, предшественник
Христа, говорит, что приблизилось царство
бога и что Иисус
Христос дает его миру.
Будет то царство
бога, царство мира, которое обещали все пророки и которое близилось при Иоанне Крестителе, и которое возвещал и возвестил
Христос, говоря словами Исаии: «Дух господень на мне, ибо он помазал меня благовествовать нищим и послал меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу, проповедовать лето господне благоприятное» (Лук. IV, 18—19; Исаии LXI, 1—2).
Заповеди мира, данные
Христом, простые, ясные, предвидящие все случаи раздора и предотвращающие его, открывают это царство
бога на земле. Стало быть,
Христос точно мессия. Он исполнил обещанное. Мы только не исполняем того, чего вечно желали все люди, — того, о чем мы молились и молимся.
Отчего же люди не делают того, что
Христос сказал им и что дает им высшее доступное человеку благо, чего они вечно желали и желают? И со всех сторон я слышу один, разными словами выражаемый, один и тот же ответ: «Учение
Христа очень хорошо, и правда, что при исполнении его установилось бы царство
бога на земле, но оно трудно и потому неисполнимо».
Признающие себя неверующими, правда, не веруют ни в
бога, ни в
Христа, ни в Адама; но в основное ложное представление о правах человека на блаженную жизнь, на котором зиждется всё, в него они веруют так же и еще тверже, чем богословы.
Учение
Христа о сыне человеческом — сыне
бога, составляющее основу всех Евангелий, яснее всего выражено в его беседе с Никодимом.
Христос учит тому, чтобы над всем возвысить сына человеческого, который есть сын
бога и свет людей.
Восстановление мертвых (а не воскресение, как неправильно переводится это слово), по верованиям евреев, совершится при наступлении века мессии и установлении царства
бога на земле. И вот
Христос, встречаясь с этим верованием временного, местного и плотского воскресения, отрицает его и на место его ставит свое учение о восстановлении вечной жизни в
боге.
Против фарисеев
Христос говорит, что восстановление жизни не может быть плотское и личное. Против саддукеев он говорит, что, кроме личной и временной жизни, есть еще жизнь в общении с
богом.
Христос, отрицая личное, плотское воскресение, признает восстановление жизни в том, что человек жизнь свою переносит в
бога.
Христос учит спасению от жизни личной и полагает это спасение в возвеличении сына человеческого и жизни в
боге.
Стоит вдуматься в смысл учения
Христа о жизни вечной в
боге, стоит восстановить в своем воображении учение еврейских пророков, чтобы понять, что если бы
Христос хотел проповедовать учение о воскресении мертвых, которое тогда только начинало входить в Талмуд и было предметом спора, то он ясно и определенно высказал бы это учение; он же, наоборот, не только не сделал этого, но даже отверг его, и во всех Евангелиях нельзя найти ни одного места, которое бы подтверждало это учение.
Учение
Христа в том, чтобы возвысить сына человеческого, т. е. сущность жизни человека — признать себя сыном
бога.
В самом себе
Христос олицетворяет человека, признавшего свою сыновность
богу: Матф. XVI, 13—20.
И Петр, понимая
Христа так же, как он сам понимал себя, отвечает: ты — мессия, сын
бога живого.
И
Христос говорит: не плоть и кровь открыли тебе это, а отец наш небесный, т. е. ты понял это не потому, что ты поверил человеческим толкованиям, а потому, что ты, сознав себя сыном
бога, понял меня.
И, объяснив Петру, что на этой сыновности
богу зиждется истинная вера,
Христос говорит другим ученикам, чтобы они и не говорили вперед, что именно он, Иисус — мессия.
И после этого
Христос говорит: что, несмотря на то, что его будут мучить и убьют, сын человеческий, сознавший себя сыном
бога, все-таки будет восстановлен и восторжествует над всем.
Христос в обоих случаях определяет, что̀ должно разуметь под словами: жизнь вечная; когда он употребляет их, то говорит евреям то же самое, что сказано много раз в законе их, а именно: исполнение воли
бога есть жизнь вечная.
Христос в противоположность жизни временной, частной, личной учит той вечной жизни, которую по Второзаконию
бог обещал израилю, но только с той разницею, что, по понятию евреев, жизнь вечная продолжалась только в избранном народе израильском и для приобретения этой жизни нужно было соблюдать исключительные законы
бога для израиля, а по учению
Христа жизнь вечная продолжается в сыне человеческом, и для сохранения ее нужно соблюдать законы
Христа, выражающие волю
бога для всего человечества.
Спасение жизни личной от смерти по учению
Христа есть то же самое исполнение воли
бога, выраженное в заповедях
Христа.
Разница только в том, что служение
богу Моисея было служение
богу одного народа; а служение отцу
Христа есть служение
богу всех людей.
Но положим, что слова
Христа о страшном суде и совершении века и другие слова из Евангелия Иоанна имеют значение обещания загробной жизни для душ умерших людей, все-таки несомненно и то, что учение его о свете жизни, о царстве
бога имеет и то доступное его слушателям и нам теперь значение, что жизнь истинная есть только жизнь сына человеческого по воле отца. Это тем легче допустить, что учение о жизни истинной по воле отца жизни включает в себя понятие о бессмертии и жизни за гробом.
Христос не говорит про эту нашу мнимую жизнь, которую
бог должен был дать, но не дал почему-то людям. Теория грехопадения Адама и вечной жизни в раю и бессмертной души, вдунутой
богом в Адама, была неизвестна
Христу, и он не упоминал про нее и ни одним словом не намекнул на существование ее.