Все
христианские церкви всегда признавали, что все люди, неравные по своей учености и уму, — умные и глупые, — равны перед богом, что всем доступна божеская истина. Христос сказал даже, что воля бога в том, что немудрым открывается то, что скрыто от мудрых.
Неточные совпадения
Такова и оставалась для меня всегда сущность христианства, то, что я сердцем любил в нем, то, во имя чего я после отчаяния, неверия признал истинным тот смысл, который придает жизни
христианский трудовой народ, и во имя чего я подчинил себя тем же верованиям, которые исповедует этот народ, т. е. православной
церкви.
Но
церковь давала мне такие правила, которые нисколько не приближали меня к дорогому мне
христианскому настроению и, скорее, удаляли от него.
Мне была нужна и дорога жизнь, основанная на
христианских истинах; а
церковь мне давала правила жизни, вовсе чуждые дорогим мне истинам.
Правила, даваемые
церковью о вере в догматы, о соблюдении таинств, постов, молитв, мне были не нужны; а правил, основанных на
христианских истинах, не было.
Всё несомненно подтверждало мое убеждение, что слова — не судите и не осуждайте — значат не судите в судах; но толкование о том, что будто это значит: не злословьте ближнего, до такой степени общепринято и до такой степени смело и самоуверенно суды процветают во всех
христианских государствах, опираясь даже на
церковь, что я долго сомневался в справедливости моего понимания.
Эти два положения стали основой миросозерцания и верующих и неверующих нашего псевдо-христианского общества. Из второго положения вытекла
церковь с ее учреждениями. Из первого вытекает наше общественное мнение и наши философские и политические теории.
Я не мог верить, чтобы чисто языческое, не имеющее ничего
христианского, содержание молитвенника было сознательно распространяемое в народе
церковью учение. Чтобы проверить это, я купил все изданные синодом или «с благословения» его книги, содержащие краткие изложения церковной веры для детей и народа, и перечитал их.
Основная книга есть «Пространный
христианский катехизис православной
церкви» для употребления всех православных христиан, изданный по высочайшему его императорского величества повелению.
Со времени Константина, язычника из язычников, которого
церковь за все его преступления и пороки причисляет к лику
христианских святых, начинаются соборы, и центр тяжести христианства переносится на одну метафизическую сторону учения.
И
церковь ничего не отстаивала и теперь не может отстаивать, потому что уничтожение этих неправд жизни происходило и происходит на основании того самого
христианского учения, которое проповедовала и проповедует
церковь, хотя и стараясь извратить его.
Церковь пронесла свет
христианского учения о жизни через 18 веков и, желая скрыть его в своих одеждах, сама сожглась на этом свете.
Этот новый процесс состоит в том, чтобы сознательно принять те истины учения
христианского, которые прежде бессознательно вливались в человечество через орган
церкви и, которыми теперь живо еще человечество. Люди должны вновь поднять тот свет, которым они жили, но который скрыт был от них, и высоко поставить его перед собою и людьми и сознательно жить этим светом.
Уже входя в детскую, он вспомнил, что такое было то, что он скрыл от себя. Это было то, что если главное доказательство Божества есть Его откровение о том, что есть добро, то почему это откровение ограничивается одною
христианскою церковью? Какое отношение к этому откровению имеют верования буддистов, магометан, тоже исповедующих и делающих добро?
Но я гулял по узкой тропинке между Европой и Китаем и видал, как сходятся две руки: одна, рука слепца, ищет уловить протянутую ей руку зрячего; я гулял между европейскими домами и китайскими хижинами, между кораблями и джонками, между
христианскими церквами и кумирнями.
Это и теперь, конечно, так в строгом смысле, но все-таки не объявлено, и совесть нынешнего преступника весьма и весьма часто вступает с собою в сделки: «Украл, дескать, но не на церковь иду, Христу не враг» — вот что говорит себе нынешний преступник сплошь да рядом, ну а тогда, когда церковь станет на место государства, тогда трудно было бы ему это сказать, разве с отрицанием всей церкви на всей земле: «Все, дескать, ошибаются, все уклонились, все ложная церковь, я один, убийца и вор, — справедливая
христианская церковь».
Неточные совпадения
— Но в
христианских обществах и у нас, сколько я знаю, развод допущен, — сказал Степан Аркадьич. — Развод допущен и нашею
церковью. И мы видим….
Нет, поднялась вся нация, ибо переполнилось терпение народа, — поднялась отмстить за посмеянье прав своих, за позорное унижение своих нравов, за оскорбление веры предков и святого обычая, за посрамление
церквей, за бесчинства чужеземных панов, за угнетенье, за унию, за позорное владычество жидовства на
христианской земле — за все, что копило и сугубило с давних времен суровую ненависть козаков.
Никого не уважили бы они на ту пору, ниже самого короля, но против своей
церкви христианской не посмели и уважили свое духовенство.