Неточные совпадения
Я прожил на свете 55 лет и, за исключением 14 или 15 детских, 35 лет я прожил нигилистом в настоящем
значении этого
слова, то есть не социалистом и революционером, как обыкновенно понимают это
слово, а нигилистом в смысле отсутствия всякой веры.
Прежде, читая это место, я всегда по какому-то странному затмению пропускал
слова: а я говорю: не противься злу. Точно как будто
слов этих совсем не было, или они не имели никакого определенного
значения.
Слова эти: не противься злу или злому, понятые в их прямом
значении, были для меня истинно ключом, открывшим мне всё.
Я до того дошел, что, уверившись в том, что ясные
слова эти значат не то, что значат, в шутку говорил их в их настоящем
значении.
Кроме того, по Луке, он говорит не только: не судите, но — не судите и не осуждайте. Для чего-нибудь да прибавлено же это
слово, имеющее почти то же
значение. Прибавка этого
слова может иметь только одну цель: выяснение
значения, в котором должно пониматься первое
слово.
Но, может быть, все-таки Христос не думал про суды, говоря это, и я свою мысль нахожу в его
словах, имеющих другое
значение.
Справляюсь с общим лексиконом и нахожу, что
слово κρίνω имеет много различных
значений, и в том числе весьма употребительное
значение — приговаривать по суду, казнить даже, но никогда не имеет
значения злословить.
Итак, вижу, что
слово κρίνω можно перевести различно, но что перевод такой, при котором оно получает
значение — злословить, есть самый далекий и неожиданный.
Справляюсь о
слове καταδικάζω, присоединенном к
слову κρίνω имеющему много
значений, очевидно для того, чтобы определить то
значение, в котором именно понимается писателем первое
слово.
Справляюсь о
слове καταδικάζω в общем лексиконе и нахожу, что
слово это никогда не имеет никакого другого
значения, как только приговаривать по суду к наказаниям или казнить.
Толкование, что Христос не отрицает закон, основано на том, что
слову закон в этом месте, благодаря сравнению с иотою писанного закона, без всякого основания и противно смыслу
слов, приписано
значение писанного закона, — вместо закона вечного.
Чтобы вполне убедиться в том, что в этих стихах Христос говорит только о вечном законе, стоит вникнуть в
значение того
слова, которое подало повод лжетолкованиям. По-русски — закон, по-гречески — νόμος, по-еврейски — тора, как по-русски, по-гречески и по-еврейски имеют два главные
значения: одно — самый закон без отношения к его выражению. Другое понятие есть писанное выражение того, что известные люди считают законом. Различие этих двух
значений существует и во всех языках.
Ириней, а за ним и вся церковь точно так и понимают эти
слова, но, совершенно произвольно и нарушая тем смысл речи, приписывают этим
словам значение того, что всё старое — священно.
И вот, вместо этого простого и ясного понимания самых простых
слов, как они сказаны и как они подтверждаются всем учением Христа, подставляется туманное толкование, вводящее противоречие туда, где его нет, и тем уничтожающее
значение учения Христа, сводящее его на
слова и восстановляющее на деле учение Моисея во всей его дикой жестокости.
Значение, которое я приписывал прежде этим
словам, было то, что всякий должен всегда избегать гнева против людей, не должен никогда говорить бранных
слов и должен жить в мире со всеми без всякого исключения; но в тексте стояло
слово, исключающее этот смысл.
Всё
значение места разрушалось для меня
словом: «напрасно». Стихи 23 и 24 о том, что прежде, чем молиться, надо помириться с тем, кто имеет что против тебя, которые без
слова «напрасно» имели бы прямой, обязательный смысл, получали тоже смысл условный.
Значение этих
слов представилось мне такое: человек не должен допускать даже мысли о том, что он может соединяться с другой женщиной, кроме как с тою, с которой он раз уже соединился, и никогда не может, как это было по закону Моисея, переменить эту женщину на другую.
О том, какое прямое, определенное
значение имеют эти
слова и как мы не имеем никакого основания перетолковывать их иносказательно, я говорил уже.
Церковные толкователи, нисколько не стесняясь авторитетом того, кого они признают богом, преспокойно ограничивают
значение его
слов.
Но свобода воли есть не только иллюзия — это есть
слово, не имеющее никакого
значения.
Для того, чтобы под сыном человеческим разуметь что-нибудь другое, чем то, что значат
слова, надо доказать то, что Христос умышленно употреблял для обозначения того, что он хотел сказать,
слова, имеющие совсем другое
значение.
Только этой вечной жизни учит Христос по всем Евангелиям, и, как ни странно это сказать про Христа, который лично воскрес и обещал всех воскресить, никогда Христос не только ни одним
словом не утверждал личное воскресение и бессмертие личности за гробом, но и тому восстановлению мертвых в царстве мессии, которое основали фарисеи, придавал
значение, исключающее представление о личном воскресении.
Но положим, что
слова Христа о страшном суде и совершении века и другие
слова из Евангелия Иоанна имеют
значение обещания загробной жизни для душ умерших людей, все-таки несомненно и то, что учение его о свете жизни, о царстве бога имеет и то доступное его слушателям и нам теперь
значение, что жизнь истинная есть только жизнь сына человеческого по воле отца. Это тем легче допустить, что учение о жизни истинной по воле отца жизни включает в себя понятие о бессмертии и жизни за гробом.
Для того, чтобы понять это
слово в его настоящем
значении, надо прежде всего отрешиться совершенно от сделавшегося, вследствие догмата искупления, столь привычным нам представления о том, что блаженство человека есть праздность.
Неточные совпадения
В то время существовало мнение, что градоначальник есть хозяин города, обыватели же суть как бы его гости. Разница между"хозяином"в общепринятом
значении этого
слова и"хозяином города"полагалась лишь в том, что последний имел право сечь своих гостей, что относительно хозяина обыкновенного приличиями не допускалось. Грустилов вспомнил об этом праве и задумался еще слаще.
Стало быть, все дело заключалось в недоразумении, и это оказывается тем достовернее, что глуповцы даже и до сего дня не могут разъяснить
значение слова"академия", хотя его-то именно и напечатал Бородавкин крупным шрифтом (см. в полном собрании прокламаций № 1089).
— И откуда к нам экой прохвост выискался! — говорили обыватели, изумленно вопрошая друг друга и не придавая
слову «прохвост» никакого особенного
значения.
Анна, отведя глаза от лица друга и сощурившись (это была новая привычка, которой не знала за ней Долли), задумалась, желая вполне понять
значение этих
слов. И, очевидно, поняв их так, как хотела, она взглянула на Долли.
А Степан Аркадьич был не только человек честный (без ударения), но он был че́стный человек (с ударением), с тем особенным
значением, которое в Москве имеет это
слово, когда говорят: че́стный деятель, че́стный писатель, че́стный журнал, че́стное учреждение, че́стное направление, и которое означает не только то, что человек или учреждение не бесчестны, но и то, что они способны при случае подпустить шпильку правительству.