Неточные совпадения
В главе IV, от 1—11, апостол Иаков говорит: Не
злословьте друг друга, братия; кто
злословит брата и судит брата своего, тот
злословит закон и судит закон; а если закон судишь, то ты не исполнитель закона, а судья. — законодатель и судья, который может спасти и погубить, — а ты кто, который судишь другого?
Слово, переданное словом
злословить, есть слово καταλαλἐω.
Переведено: кто
злословит брата, тот
злословит закон.
Сколько бы я ни
злословил брата, я не
злословлю закон, но если я обвиняю и сужу судом брата, то очевидно, что я этим самым обвиняю закон Христа, т. е. я считаю закон Христа недостаточным и обвиняю и сужу закон.
Всё несомненно подтверждало мое убеждение, что слова — не судите и не осуждайте — значат не судите в судах; но толкование о том, что будто это значит: не
злословьте ближнего, до такой степени общепринято и до такой степени смело и самоуверенно суды процветают во всех христианских государствах, опираясь даже на церковь, что я долго сомневался в справедливости моего понимания.
Всеми, даже самыми свободномыслящими толкователями слова эти понимаются как запрещение
злословить.
В подлиннике слова эти κρίνω и καταδικάζω. Неверный перевод слова в послании Иакова, переведенного словом
злословить, подтверждал мое сомнение в верности перевода.
Справляюсь с общим лексиконом и нахожу, что слово κρίνω имеет много различных значений, и в том числе весьма употребительное значение — приговаривать по суду, казнить даже, но никогда не имеет значения
злословить.
Иногда употребляется в смысле отбирать, но никогда в смысле
злословить.
Итак, вижу, что слово κρίνω можно перевести различно, но что перевод такой, при котором оно получает значение —
злословить, есть самый далекий и неожиданный.
Наружно он не выказывал не только подобострастия к барину, но даже был грубоват, фамильярен в обхождении с ним, сердился на него, не шутя, за всякую мелочь, и даже, как сказано,
злословил его у ворот; но все-таки этим только на время заслонялось, а отнюдь не умалялось кровное, родственное чувство преданности его не к Илье Ильичу собственно, а ко всему, что носит имя Обломова, что близко, мило, дорого ему.
История об Аграфене и Евсее была уж старая история в доме. О ней, как обо всем на свете, поговорили,
позлословили их обоих, а потом, так же как и обо всем, замолчали. Сама барыня привыкла видеть их вместе, и они блаженствовали целые десять лет. Многие ли в итоге годов своей жизни начтут десять счастливых? Зато вот настал и миг утраты! Прощай, теплый угол, прощай, Аграфена Ивановна, прощай, игра в дураки, и кофе, и водка, и наливка — все прощай!
— Мало, что странно, а глупо и смешно! — подхватила аптекарша, видимо любившая
позлословить своих ближних. — А как вы находите его Анну Прохоровну, которая к вам неравнодушна? — отнеслась она к Аггею Никитичу.
Неточные совпадения
— О чем вы там
злословили? — спросила Бетси.
— Слишком большой контраст, — сказал он, — ехать после этого общества к старухе Вреде. И потом для нее вы будете случаем
позлословить, а здесь вы только возбудите другие, самые хорошие и противоположные злословию чувства, — сказал он ей.
Но муж любил ее сердечно, // В ее затеи не входил, // Во всем ей веровал беспечно, // А сам в халате ел и пил; // Покойно жизнь его катилась; // Под вечер иногда сходилась // Соседей добрая семья, // Нецеремонные друзья, // И потужить, и
позлословить, // И посмеяться кой о чем. // Проходит время; между тем // Прикажут Ольге чай готовить, // Там ужин, там и спать пора, // И гости едут со двора.
Как рано мог уж он тревожить // Сердца кокеток записных! // Когда ж хотелось уничтожить // Ему соперников своих, // Как он язвительно
злословил! // Какие сети им готовил! // Но вы, блаженные мужья, // С ним оставались вы друзья: // Его ласкал супруг лукавый, // Фобласа давний ученик, // И недоверчивый старик, // И рогоносец величавый, // Всегда довольный сам собой, // Своим обедом и женой.
— От этого ее не могли отучить в школе. Ты думаешь —
злословлю? Завидую? Нет, Клим, это не то! — продолжала она, вздохнув. — Я думаю, что есть красота, которая не возбуждает… грубых мыслей, — есть?