Неточные совпадения
Мальчишка в одной рубашонке пробегал мимо нее и приговаривал всё одно и то же: «ишь, не поймала!»
Старушка эта, обвинявшаяся вместе с сыном в поджоге, переносила свое заключение с величайшим добродушием, сокрушаясь только о сыне, сидевшем с ней одновременно в остроге, но более всего о своем старике, который, она боялась, совсем без нее завшивеет, так как невестка
ушла, и его обмывать некому.
Но молчание долго еще не установилось. Долго еще женщины бранились, рассказывали друг другу, как началось и кто виноват. Наконец надзиратель и надзирательница
ушли, и женщины стали затихать и укладываться.
Старушка стала перед иконой и начала молиться.
Все лежали, некоторые захрапели, только
старушка, всегда долго молившаяся, всё еще клала поклоны перед иконой, а дочь дьячка, как только надзирательница
ушла, встала и опять начала ходить взад и вперед по камере.
В это время дверь одного из шалашей отворилась, и старушка в белом чепце, опрятно и чопорно одетая, показалась у порога. «Полно тебе, Степка, — сказала она сердито, — барин почивает, а ты знай горланишь; нет у вас ни совести, ни жалости». — «Виноват, Егоровна, — отвечал Степка, — ладно, больше не буду, пусть он себе, наш батюшка, почивает да выздоравливает».
Старушка ушла, а Степка стал расхаживать по валу.
Неточные совпадения
Старушка наконец
ушла, сказав нам что-то, вероятно прося подождать.
Я вспомнил, как
старушка, иной раз слушая наши смелые рассказы и демагогические разговоры, становилась бледнее, тихо вздыхала,
уходила в другую комнату и долго не говорила ни слова.
Одно существо поняло положение сироты; за ней была приставлена
старушка няня, она одна просто и наивно любила ребенка. Часто вечером, раздевая ее, она спрашивала: «Да что же это вы, моя барышня, такие печальные?» Девочка бросалась к ней на шею и горько плакала, и
старушка, заливаясь слезами и качая головой,
уходила с подсвечником в руке.
Кум, несмотря на всегдашнее хладнокровие, не любил уступать ей и оттого почти всегда
уходил из дому с фонарями под обоими глазами, а дорогая половина, охая, плелась рассказывать
старушкам о бесчинстве своего мужа и о претерпенных ею от него побоях.
Столовка была открыта ежедневно, кроме воскресений, от часу до трех и всегда была полна. Раздетый, прямо из классов, наскоро прибегает сюда ученик, берет тарелку и металлическую ложку и прямо к горящей плите, где подслеповатая
старушка Моисеевна и ее дочь отпускают кушанья. Садится ученик с горячим за стол, потом приходит за вторым, а потом уж платит деньги
старушке и
уходит. Иногда, если денег нет, просит подождать, и Моисеевна верила всем.