Неточные совпадения
Извозчики, лавочники, кухарки, рабочие, чиновники останавливались и с любопытством оглядывали арестантку; иные покачивали головами и думали: «вот до чего доводит дурное, не такое,
как наше, поведение». Дети с ужасом
смотрели на разбойницу, успокаиваясь только тем, что за ней идут солдаты, и она теперь ничего уже не сделает. Один деревенский мужик, продавший уголь и напившийся чаю в трактире, подошел к ней, перекрестился и подал ей копейку. Арестантка покраснела, наклонила голову и что-то проговорила.
Веселил ее тоже чистый, сравнительно с острогом, весенний воздух, но больно было ступать по камням отвыкшими от ходьбы и обутыми в неуклюжие арестантские коты ногами, и она
смотрела себе под ноги и старалась ступать
как можно легче.
«Исполняя взятую на себя обязанность быть вашей памятью, — было написано на листе серой толстой бумаги с неровными краями острым, но разгонистым почерком, — напоминаю вам, что вы нынче, 28-го апреля, должны быть в суде присяжных и потому не можете никак ехать с нами и Колосовым
смотреть картины,
как вы, с свойственным вам легкомыслием, вчера обещали; à moins que vous ne soyez disposé à payer à la cour d’assises les 300 roubles d’amende, que vous vous refusez pour votre cheval, [если, впрочем, вы не предполагаете уплатить в окружной суд штраф в 300 рублей, которые вы жалеете истратить на покупку лошади.] зa то, что не явились во-время.
Как только она вошла, глаза всех мужчин, бывших в зале, обратились на нее и долго не отрывались от ее белого с черными глянцевито-блестящими глазами лица и выступавшей под халатом высокой груди. Даже жандарм, мимо которого она проходила, не спуская глаз,
смотрел на нее, пока она проходила и усаживалась, и потом, когда она уселась,
как будто сознавая себя виновным, поспешно отвернулся и, встряхнувшись, уперся глазами в окно прямо перед собой.
Маслова то сидела неподвижно, слушая чтеца и
смотря на него, то вздрагивала и
как бы хотела возражать, краснела и потом тяжело вздыхала, переменяла положение рук, оглядывалась и опять уставлялась на чтеца.
Так же,
как и прежде, он не мог без волнения видеть теперь белый фартук Катюши, не мог без радости слышать ее походку, ее голос, ее смех, не мог без умиления
смотреть в ее черные,
как мокрая смородина, глаза, особенно когда она улыбалась, не мог, главное, без смущения видеть,
как она краснела при встрече с ним.
Он стоял и
смотрел на нее и невольно слушал вместе и стук своего сердца и странные звуки, которые доносились с реки. Там, на реке, в тумане, шла какая-то неустанная, медленная работа, и то сопело что-то, то трещало, то обсыпалось, то звенели,
как стекло, тонкие льдины.
В глубине, в самой глубине души он знал, что поступил так скверно, подло, жестоко, что ему, с сознанием этого поступка, нельзя не только самому осуждать кого-нибудь, но
смотреть в глаза людям, не говоря уже о том, чтобы считать себя прекрасным, благородным, великодушным молодым человеком,
каким он считал себя. А ему нужно было считать себя таким для того, чтобы продолжать бодро и весело жить. А для этого было одно средство: не думать об этом. Так он и сделал.
Когда судебный пристав с боковой походкой пригласил опять присяжных в залу заседания, Нехлюдов почувствовал страх,
как будто не он шел судить, но его вели в суд. В глубине души он чувствовал уже, что он негодяй, которому должно быть совестно
смотреть в глаза людям, а между тем он по привычке с обычными, самоуверенными движениями, вошел на возвышение и сел на свое место, вторым после старшины, заложив ногу на ногу и играя pince-nez.
«Узнала!» подумал он. И Нехлюдов
как бы сжался, ожидая удара. Но она не узнала. Она спокойно вздохнула и опять стала
смотреть на председателя. Нехлюдов вздохнул тоже. «Ах, скорее бы», думал он. Он испытывал теперь чувство, подобное тому, которое испытывал на охоте, когда приходилось добивать раненую птицу: и гадко, и жалко, и досадно. Недобитая птица бьется в ягдташе: и противно, и жалко, и хочется поскорее добить и забыть.
С тех пор,
как председатель начал говорить, Маслова, не спуская глаз,
смотрела на него,
как бы боясь проронить каждое слово, а потому Нехлюдов не боялся встретиться с ней глазами и не переставая
смотрел на нее.
—
Посмотрите,
какую они нелепость вынесли, — сказал он члену налево. — Ведь это каторжные работы, а она не виновата.
Нехлюдов
посмотрел на подсудимых. Они, те самые, чья судьба решилась, всё так же неподвижно сидели за своей решеткой перед солдатами. Маслова улыбалась чему-то. И в душе Нехлюдова шевельнулось дурное чувство. Перед этим, предвидя ее оправдание и оставление в городе, он был в нерешительности,
как отнестись к ней; и отношение к ней было трудно. Каторга же и Сибирь сразу уничтожали возможность всякого отношения к ней: недобитая птица перестала бы трепаться в ягдташе и напоминать о себе.
«Plutôt une affaire d’amour sale», [Скорее дело, в котором замешана грязная любовь, — непереводимый каламбур.] хотела сказать и не сказала Мисси, глядя перед собой с совершенно другим, потухшим лицом, чем то, с
каким она
смотрела на него, но она не сказала даже Катерине Алексеевне этого каламбура дурного тона, а сказала только.
И он вспомнил,
как за день до смерти она взяла его сильную белую руку своей костлявой чернеющей ручкой,
посмотрела ему в глаза и сказала: «Не суди меня, Митя, если я не то сделала», и на выцветших от страданий глазах выступили слезы.
Как развязать отношения с Марьей Васильевной, с ее мужем так, чтобы было не стыдно
смотреть в глаза ему и его детям?
Женщина эта — мать мальчишки, игравшего с старушкой, и семилетней девочки, бывшей с ней же в тюрьме, потому что не с кем было оставить их, — так же,
как и другие,
смотрела в окно, но не переставая вязала чулок и неодобрительно морщилась, закрывая глаза, на то, что говорили со двора проходившие арестанты.
— Конвойный, и то говорит: «это всё тебя
смотреть ходят». Придет какой-нибудь: где тут бумага
какая или еще что, а я вижу, что ему не бумага нужна, а меня так глазами и ест, — говорила она, улыбаясь и
как бы в недоумении покачивая головой. — Тоже — артисты.
— Что если бы хоть одну сотую этих усилий мы направляли на то, чтобы помогать тем заброшенным существам, на которых мы
смотрим теперь только
как на руки и тела, необходимые для нашего спокойствия и удобства.
Еще не успели за ним затворить дверь,
как опять раздались всё те же бойкие, веселые звуки, так не шедшие ни к месту, в котором они производились, ни к лицу жалкой девушки, так упорно заучивавшей их. На дворе Нехлюдов встретил молодого офицера с торчащими нафабренными усами и спросил его о помощнике смотрителя. Это был сам помощник. Он взял пропуск,
посмотрел его и сказал, что по пропуску в дом предварительного заключения он не решается пропустить сюда. Да уж и поздно..
И она вспомнила,
как защитник
смотрел на нее, и
как смотрел председатель, и
как смотрели встречавшиеся и нарочно проходившие мимо нее люди в суде.
Все люди, с которыми она сходилась, — женщины — старались через нее добыть денег, мужчины, начиная с старого станового и до тюремных надзирателей, —
смотрели на нее
как на предмет удовольствия.
И для того чтобы не терять своего значения в жизни, она инстинктивно держалась такого круга людей, которые
смотрели на жизнь так же,
как и она.
— Это
смотря по тому,
какие там в данный момент будут заседать богодулы.
На другой день Нехлюдов поехал к адвокату и сообщил ему дело Меньшовых, прося взять на себя защиту. Адвокат выслушал и сказал, что
посмотрит дело, и если всё так,
как говорит Нехлюдов, что весьма вероятно, то он без всякого вознаграждения возьмется за защиту. Нехлюдов между прочим рассказал адвокату о содержимых 130 человеках по недоразумению и спросил, от кого это зависит, кто виноват. Адвокат помолчал, очевидно желая ответить точно.
— Mнe Мика говорил, что вы заняты в тюрьмах. Я очень понимаю это, — говорила она Нехлюдову. — Мика (это был ее толстый муж, Масленников) может иметь другие недостатки, но вы знаете,
как он добр. Все эти несчастные заключенные — его дети. Он иначе не
смотрят на них. Il est d’une bonté [Он так добр…]…
Она
посмотрела на него опять тем же,
как ему показалось, злым взглядом.
Нехлюдов несколько раз, одеваясь, выглядывал из окна и
смотрел,
как крестьяне собирались на площадку.
— Хотел
посмотреть,
как вы живете, — сказал Нехлюдов.
— Сколько честью просил, — говорил улыбающийся приказчик, оглядываясь на Нехлюдова,
как бы призывая его в свидетели, — если пригоняете в обед, так
смотрите за своей скотиной.
Смех, которым ответил адвокат на замечание Нехлюдова о том, что суд не имеет значения, если судейские могут по своему произволу применять или не применять закон, и интонация, с которой он произнес слова: «философия» и «общие вопросы», показали Нехлюдову,
как совершенно различно он и адвокат и, вероятно, и друзья адвоката
смотрят на вещи, и
как, несмотря на всё свое теперешнее удаление от прежних своих приятелей,
как Шенбок, Нехлюдов еще гораздо дальше чувствует себя от адвоката и людей его круга.
Несколько раз в продолжение дня,
как только она оставалась одна, Маслова выдвигала карточку из конверта и любовалась ею; но только вечером после дежурства, оставшись одна в комнате, где они спали вдвоем с сиделкой, Маслова совсем вынула из конверта фотографию и долго неподвижно, лаская глазами всякую подробность и лиц, и одежд, и ступенек балкона, и кустов, на фоне которых вышли изображенные лица его и ее и тетушек,
смотрела на выцветшую пожелтевшую карточку и не могла налюбоваться в особенности собою, своим молодым, красивым лицом с вьющимися вокруг лба волосами.
Владимир Васильевич Вольф был действительно un homme très comme il faut, и это свое свойство ставил выше всего, с высоты его
смотрел на всех других людей и не мог не ценить высоко этого свойства, потому что благодаря только ему он сделал блестящую карьеру, ту самую,
какую, желал, т. е. посредством женитьбы приобрел состояние, дающее 18 тысяч дохода, и своими трудами — место сенатора.
В то время,
как Нехлюдов входил в комнату, Mariette только что отпустила что-то такое смешное, и смешное неприличное — это Нехлюдов видел по характеру смеха, — что добродушная усатая графиня Катерина Ивановна, вся сотрясаясь толстым своим телом, закатывалась от смеха, а Mariette с особенным mischievous [шаловливым] выражением, перекосив немножко улыбающийся рот и склонив на бок энергическое и веселое лицо, молча
смотрела на свою собеседницу.
Он только приложил руку к козырьку в знак своего уважения перед богатством и строго
смотрел на арестантов,
как бы обещаясь во всяком случае защитить от них седоков коляски.
Нехлюдов стоял рядом с Тарасом на платформе и
смотрел,
как один за другим тянулись мимо него вагоны с решетчатыми окнами и виднеющимися из них бритыми головами мужчин.
В то время
как Нехлюдов переменял лежачее положение на сидячее и понемногу опоминался, он заметил, что все бывшие в комнате с любопытством
смотрели на что-то происходившее в дверях.
— Может быть, и нужно укладывать камнями выемки, но грустно
смотреть на эту лишенную растительности землю, которая бы могла родить хлеб, траву, кусты, деревья,
как те, которые виднеются вверху выемки.
Очевидно, красивое лицо Марьи Павловны с ее прекрасными выпуклыми глазами (он уже видел ее при приемке) подействовало на офицера. Он молча
посмотрел на нее,
как будто что-то взвешивая.
Женщин этих сближало еще и то отвращение, которое обе они испытывали к половой любви. Одна ненавидела эту любовь потому, что изведала весь ужас ее; другая потому, что, не испытав ее,
смотрела на нее
как на что-то непонятное и вместе с тем отвратительное и оскорбительное для человеческого достоинства.
А высший начальник, тоже
смотря по тому, нужно ли ему отличиться или в
каких он отношениях с министром, — или ссылает на край света, или держит в одиночном заключении, или приговаривает к ссылке, к каторге, к смерти, или выпускает, когда его попросит об этом какая-нибудь дама.
— Я думаю, — сказал Новодворов, — что если мы хотим делать свое дело, то первое для этого условие (Кондратьев оставил книгу, которую он читал у лампы, и внимательно стал слушать своего учителя) то, чтобы не фантазировать, а
смотреть на вещи
как они есть.