«Я
жить хочу, хочу семью, детей, хочу человеческой жизни», мелькнуло у него в голове в то время, как она быстрыми шагами, не поднимая глаз, входила в комнату.
Неточные совпадения
Она
хотела было
жить одна на квартире, но ей не позволили.
Назначенный же от суда защитник доказывал, что кража совершена не в
жилом помещении, и что потому,
хотя преступление и нельзя отрицать, но всё-таки преступник еще не так опасен для общества, как это утверждал товарищ прокурора.
—
Хотел посмотреть, как вы
живете, — сказал Нехлюдов.
— Да так
живем, вот, как видишь. Изба завалиться
хочет, того гляди убьет кого. А старик говорит — и эта хороша. Вот и
живем — царствуем, — говорила бойкая старуха, нервно подергиваясь головой. — Вот сейчас обедать соберу. Рабочий народ кормить стану.
А потом опять же у лесничего
жить можно было, да вот не
захотела.
«Неужели я был такой? — думал Нехлюдов, продолжая свой путь к адвокату. — Да, хоть не совсем такой, но
хотел быть таким и думал, что так и
проживу жизнь».
— Помню, помню, бедная Элен говорила мне что-то тогда, когда ты у тех старушек
жил: они тебя, кажется, женить
хотели на своей воспитаннице (графиня Катерина Ивановна всегда презирала теток Нехлюдова по отцу)… Так это она? Elle est encore jolie? [Она еще красива?]
Я и говорю: «Как же ты это, Федосья, то дело вздумала?» — «А как вздумала, — говорит, — не
хотела с тобой
жить.
Не говоря о том, что политические лучше помещались, лучше питались, подвергались меньшим грубостям, перевод Масловой к политическим улучшил ее положение тем, что прекратились эти преследования мужчин, и можно было
жить без того, чтобы всякую минуту ей не напоминали о том ее прошедшем, которое она так
хотела забыть теперь.
Он так и
жил с тех пор, как решил это,
хотя прежде, юношей, предавался разврату.
—…облегчить ее положение, — продолжал Симонсон. — Если она не
хочет принять вашей помощи, пусть она примет мою. Если бы она согласилась, я бы просил, чтобы меня сослали в ее место заключения. Четыре года — не вечность. Я бы
прожил подле нее и, может быть, облегчил бы ее участь… — опять он остановился от волненья.
Пить же вино было для него такой потребностью, без которой он не мог
жить, и каждый день к вечеру он бывал совсем пьян,
хотя так приспособился к этому состоянию, что не шатался и не говорил особенных глупостей.
— Что ж, Дмитрий Иванович, коли он
хочет, чтобы я с ним
жила, — она испуганно остановилась и поправилась, — чтоб я при нем была. Мне чего же лучше? Я это за счастье должна считать. Что же мне?..
— Нет, вы меня, Дмитрий Иванович, простите, если я не то делаю, что вы
хотите, — сказала она, глядя ему в глаза своим косым таинственным взглядом. — Да, видно, уж так выходит. И вам
жить надо.
Неточные совпадения
Хлестаков. Право, не знаю. Ведь мой отец упрям и глуп, старый хрен, как бревно. Я ему прямо скажу: как
хотите, я не могу
жить без Петербурга. За что ж, в самом деле, я должен погубить жизнь с мужиками? Теперь не те потребности; душа моя жаждет просвещения.
Скучно, брат, так
жить;
хочешь наконец пищи для души.
«Это, говорит, молодой человек, чиновник, — да-с, — едущий из Петербурга, а по фамилии, говорит, Иван Александрович Хлестаков-с, а едет, говорит, в Саратовскую губернию и, говорит, престранно себя аттестует: другую уж неделю
живет, из трактира не едет, забирает все на счет и ни копейки не
хочет платить».
—
Хочешь, молодка, со мною в любви
жить? — спросил бригадир.
Между тем дела в Глупове запутывались все больше и больше. Явилась третья претендентша, ревельская уроженка Амалия Карловна Штокфиш, которая основывала свои претензии единственно на том, что она два месяца
жила у какого-то градоначальника в помпадуршах. Опять шарахнулись глуповцы к колокольне, сбросили с раската Семку и только что
хотели спустить туда же пятого Ивашку, как были остановлены именитым гражданином Силой Терентьевым Пузановым.