Неточные совпадения
Да, это была она. Он видел теперь ясно
ту исключительную, таинственную особенность, которая отделяет каждое лицо от другого, делает его особенным,
единственным, неповторяемым. Несмотря на неестественную белизну и полноту лица, особенность эта, милая, исключительная особенность, была в этом лице, в губах, в немного косивших глазах и, главное, в этом наивном, улыбающемся взгляде и в выражении готовности не только в лице, но и во всей фигуре.
Священник с спокойной совестью делал всё
то, что он делал, потому что с детства был воспитан на
том, что это
единственная истинная вера, в которую верили все прежде жившие святые люди и теперь верят духовное и светское начальство.
«
Единственное употребление и назначение этих вещей, — думал Нехлюдов, — состояло в
том, чтобы доставить случай делать упражнения Аграфене Петровне, Корнею, дворнику, его помощнику и кухарке».
Единственное средство выйти из этого положения состояло в
том, чтобы уехать.
И он усвоил себе все
те обычные софизмы о
том, что отдельный разум человека не может познать истины, что истина открывается только совокупности людей, что
единственное средство познания ее есть откровение, что откровение хранится церковью и т. п.; и с
тех пор уже мог спокойно, без сознания совершаемой лжи, присутствовать при молебнах, панихидах, обеднях, мог говеть и креститься на образа и мог продолжать служебную деятельность, дававшую ему сознание приносимой пользы и утешение в нерадостной семейной жизни.
Как ни ново и трудно было
то, что он намерен был сделать, он знал, что это была
единственная возможная для него теперь жизнь, и как ни привычно и легко было вернуться к прежнему, он знал, что это была смерть.
Он вспоминал слова американского писателя Торо, который, в
то время как в Америке было рабство, говорил, что
единственное место, приличествующее честному гражданину в
том государстве, в котором узаконивается и покровительствуется рабство, есть тюрьма.
Неприятный разговор кончился. Наташа успокоилась, но не хотела при муже говорить о
том, что понятно было только брату, и, чтобы начать общий разговор, заговорила о дошедшей досюда петербургской новости — о горе матери Каменской, потерявшей
единственного сына, убитого на дуэли.
Так выяснилась ему теперь мысль о
том, что
единственное и несомненное средство спасения от
того ужасного зла, от которого страдают люди, состояло только в
том, чтобы люди признавали себя всегда виноватыми перед Богом и потому неспособными ни наказывать ни исправлять других людей.
Возражение это имело бы значение, если бы было доказано, что наказание уменьшает преступления, исправляет преступников; но когда доказано совершенно обратное, и явно, что не во власти одних людей исправлять других,
то единственное разумное, что вы можете сделать, это
то, чтобы перестать делать
то, что не только бесполезно, но вредно и, кроме
того, безнравственно и жестоко.
Но мало
того, что он сознавал и верил, что, исполняя эти заповеди, люди достигнут наивысшего доступного им блага, он сознавал и верил теперь, что всякому человеку больше нечего делать, как исполнять эти заповеди, что в этом —
единственный разумный смысл человеческой жизни, что всякое отступление от этого есть ошибка, тотчас же влекущая за собою наказание.
Неточные совпадения
Но он не без основания думал, что натуральный исход всякой коллизии [Колли́зия — столкновение противоположных сил.] есть все-таки сечение, и это сознание подкрепляло его. В ожидании этого исхода он занимался делами и писал втихомолку устав «о нестеснении градоначальников законами». Первый и
единственный параграф этого устава гласил так: «Ежели чувствуешь, что закон полагает тебе препятствие,
то, сняв оный со стола, положи под себя. И тогда все сие, сделавшись невидимым, много тебя в действии облегчит».
Погасить солнце, провертеть в земле дыру, через которую можно было бы наблюдать за
тем, что делается в аду, — вот
единственные цели, которые истинный прохвост признает достойными своих усилий.
У нищих
единственным источником пропитания было прошение милостыни на церковных папертях; но так как древнее благочестие в Глупове на некоторое время прекратилось,
то естественно, что источник этот значительно оскудел.
— Не могу сказать, чтоб я был вполне доволен им, — поднимая брови и открывая глаза, сказал Алексей Александрович. — И Ситников не доволен им. (Ситников был педагог, которому было поручено светское воспитание Сережи.) Как я говорил вам, есть в нем какая-то холодность к
тем самым главным вопросам, которые должны трогать душу всякого человека и всякого ребенка, — начал излагать свои мысли Алексей Александрович, по
единственному, кроме службы, интересовавшему его вопросу — воспитанию сына.
Она вспоминала не одну себя, но всех женщин, близких и знакомых ей; она вспомнила о них в
то единственное торжественное для них время, когда они, так же как Кити, стояли под венцом с любовью, надеждой и страхом в сердце, отрекаясь от прошедшего и вступая в таинственное будущее.