Неточные совпадения
И сердце Нехлюдова радостно екнуло. «Тут!» И точно солнце выглянуло из-за туч. Нехлюдов весело пошел с Тихоном
в свою прежнюю
комнату переодеваться.
Он пришел
в столовую. Тетушки нарядные, доктор и соседка стояли у закуски. Всё было так обыкновенно, но
в душе Нехлюдова была буря. Он не понимал ничего из того, что ему говорили, отвечал невпопад и думал только о Катюше, вспоминая ощущение этого последнего поцелуя, когда он догнал ее
в коридоре. Он ни о чем другом не мог думать. Когда она входила
в комнату, он, не глядя на нее, чувствовал всем существом
своим ее присутствие и должен был делать усилие над собой, чтобы не смотреть на нее.
Наконец председатель кончил
свою речь и, грациозным движением головы подняв вопросный лист, передал его подошедшему к нему старшине. Присяжные встали, радуясь тому, что можно уйти, и, не зная, что делать с
своими руками, точно стыдясь чего-то, один за другим пошли
в совещательную
комнату. Только что затворилась за ними дверь, жандарм подошел к этой двери и, выхватив саблю из ножен и положив ее на плечо, стал у двери. Судьи поднялись и ушли. Подсудимых тоже вывели.
Войдя
в совещательную
комнату, присяжные, как и прежде, первым делом достали папиросы и стали курить. Неестественность и фальшь их положения, которые они
в большей или меньшей степени испытывали, сидя
в зале на
своих местах, прошла, как только они вошли
в совещательную
комнату и закурили папиросы, и они с чувством облегчения разместились
в совещательной
комнате, и тотчас же начался оживленный разговор.
То, а не другое решение принято было не потому, что все согласились, а, во-первых, потому, что председательствующий, говоривший так долго
свое резюме,
в этот раз упустил сказать то, что он всегда говорил, а именно то, что, отвечая на вопрос, они могут сказать: «да—виновна, но без намерения лишить жизни»; во-вторых, потому, что полковник очень длинно и скучно рассказывал историю жены
своего шурина; в-третьих, потому, что Нехлюдов был так взволнован, что не заметил упущения оговорки об отсутствии намерения лишить жизни и думал, что оговорка: «без умысла ограбления» уничтожает обвинение; в-четвертых, потому, что Петр Герасимович не был
в комнате, он выходил
в то время, как старшина перечел вопросы и ответы, и, главное, потому, что все устали и всем хотелось скорей освободиться и потому согласиться с тем решением, при котором всё скорей кончается.
Теперь, войдя
в эту
комнату, освещенную двумя лампами с рефлекторами — одним у портрета его отца, а другим у портрета матери, он вспомнил
свои последние отношения к матери, и эти отношения показались ему ненатуральными и противными.
В то время как он подходил к этой
комнате, присяжные уж выходили из нее, чтобы итти
в залу заседания. Купец был так же весел и так же закусил и выпил, как и вчера, и, как старого друга, встретил Нехлюдова. И Петр Герасимович не вызывал нынче
в Нехлюдове никакого неприятного чувства
своей фамильярностью и хохотом.
Нехлюдов пробыл
в этой
комнате минут пять, испытывая какое-то странное чувство тоски, сознанья
своего бессилья и разлада со всем миром; нравственное чувство тошноты, похожее на качку
в корабле, овладело им.
В это время
в комнату влетела быстрым шагом маленькая, страшно безобразная, курносая, костлявая, желтая женщина — жена адвоката, очевидно нисколько не унывавшая от
своего безобразия.
Несколько раз
в продолжение дня, как только она оставалась одна, Маслова выдвигала карточку из конверта и любовалась ею; но только вечером после дежурства, оставшись одна
в комнате, где они спали вдвоем с сиделкой, Маслова совсем вынула из конверта фотографию и долго неподвижно, лаская глазами всякую подробность и лиц, и одежд, и ступенек балкона, и кустов, на фоне которых вышли изображенные лица его и ее и тетушек, смотрела на выцветшую пожелтевшую карточку и не могла налюбоваться
в особенности собою,
своим молодым, красивым лицом с вьющимися вокруг лба волосами.
В это время
в комнату вошел молодой чиновник, очевидно щеголявший
своей походкой.
Сняв
в первой длинной
комнате пальто и узнав от швейцара, что сенаторы все съехались, и последний только что прошел, Фанарин, оставшись
в своем фраке и белом галстуке над белой грудью, с веселою уверенностью вошел
в следующую
комнату.
В то время, как Нехлюдов входил
в комнату, Mariette только что отпустила что-то такое смешное, и смешное неприличное — это Нехлюдов видел по характеру смеха, — что добродушная усатая графиня Катерина Ивановна, вся сотрясаясь толстым
своим телом, закатывалась от смеха, а Mariette с особенным mischievous [шаловливым] выражением, перекосив немножко улыбающийся рот и склонив на бок энергическое и веселое лицо, молча смотрела на
свою собеседницу.
В это время
в комнату вошел, как всегда, высоко неся голову и выпятив широкую грудь, мягко и легко ступая и улыбаясь, Игнатий Никифорович, блестя
своими очками, лысиной и черной бородой.
Неточные совпадения
— Но не лучше ли будет, ежели мы удалимся
в комнату более уединенную? — спросил он робко, как бы сам сомневаясь
в приличии
своего вопроса.
Анна, думавшая, что она так хорошо знает
своего мужа, была поражена его видом, когда он вошел к ней. Лоб его был нахмурен, и глаза мрачно смотрели вперед себя, избегая ее взгляда; рот был твердо и презрительно сжат.
В походке,
в движениях,
в звуке голоса его была решительность и твердость, каких жена никогда не видала
в нем. Он вошел
в комнату и, не поздоровавшись с нею, прямо направился к ее письменному столу и, взяв ключи, отворил ящик.
Не позаботясь даже о том, чтобы проводить от себя Бетси, забыв все
свои решения, не спрашивая, когда можно, где муж, Вронский тотчас же поехал к Карениным. Он вбежал на лестницу, никого и ничего не видя, и быстрым шагом, едва удерживаясь от бега, вошел
в ее
комнату. И не думая и не замечая того, есть кто
в комнате или нет, он обнял ее и стал покрывать поцелуями ее лицо, руки и шею.
Когда они вошли, девочка
в одной рубашечке сидела
в креслице у стола и обедала бульоном, которым она облила всю
свою грудку. Девочку кормила и, очевидно, с ней вместе сама ела девушка русская, прислуживавшая
в детской. Ни кормилицы, ни няни не было; они были
в соседней
комнате, и оттуда слышался их говор на странном французском языке, на котором они только и могли между собой изъясняться.
Легко ступая и беспрестанно взглядывая на мужа и показывая ему храброе и сочувственное лицо, она вошла
в комнату больного и, неторопливо повернувшись, бесшумно затворила дверь. Неслышными шагами она быстро подошла к одру больного и, зайдя так, чтоб ему не нужно было поворачивать головы, тотчас же взяла
в свою свежую молодую руку остов его огромной руки, пожала ее и с той, только женщинам свойственною, неоскорбляющею и сочувствующею тихою оживленностью начала говорить с ним.