Неточные совпадения
Вечер Анны Павловны был пущен. Веретена с разных сторон равномерно и не умолкая шумели. Кроме ma tante, около которой сидела только одна пожилая
дама с исплаканным, худым лицом, несколько чужая в этом блестящем обществе, общество разбилось на три кружка. В одном, более мужском, центром был аббат; в другом, молодом, красавица-княжна Элен, дочь князя Василия, и хорошенькая, румяная, слишком полная по своей молодости,
маленькая княгиня Болконская. В третьем Мортемар и Анна Павловна.
Во время балов в доме графа, Пьер, не умевший танцовать, любил сидеть в этой
маленькой зеркальной и наблюдать, как
дамы в бальных туалетах, бриллиантах и жемчугах на голых плечах, проходя через эту комнату, оглядывали себя в ярко освещенные зеркала, несколько раз повторявшие их отражения.
Ограничимся лучше изучением великих правил, которые наш Божественный Спаситель оставил нам для нашего руководства здесь, на земле; будем стараться следовать им и постараемся убедиться в том, что чем
меньше мы будем
давать разгула нашему уму, тем мы будем приятнее Богу, Который отвергает всякое знание, исходящее не от Него, и что чем
меньше мы углубляемся в то, чтó Ему угодно было скрыть от нас, тем скорее
даст Он нам это открытие Своим божественным разумом.
— Вели ты им, чертям, дьяволам,
дать дорогу, — кричал Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою
маленькою рукой.
Князь Василий нахмурился, сморщил рот на сторону, щеки его запрыгали с свойственным ему неприятным, грубым выражением; он, встряхнувшись, встал, закинул назад голову и решительными шагами, мимо
дам, прошел в
маленькую гостиную. Он скорыми шагами, радостно подошел к Пьеру. Лицо князя было так необыкновенно-торжественно, что Пьер испуганно встал, увидав его.
— Ma chère, je vous dirai, que c’est un moment que je n’oubliеrаі jamais, jamais; mais, ma bonne, est-ce que vous ne nous donnerez pas un peu d’espérance de toucher ce coeur si bon, si généreux. Dites, que peut-être… L’avenir est si grand. Dites: peut-être. [Моя милая, я вам сказку, что этой минуты я никогда не забуду, но, моя добрейшая,
дайте нам хоть
малую надежду тронуть это сердце, столь доброе и великодушное. Скажите: может быть… Будущее так велико. Скажите: может быть.]
Дам не было никого кроме
маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки.
И вот почему: во-первых я знаю, что хотя он и редко говорит о покойной жене, но печаль этой потери слишком глубоко вкоренилась в его сердце, чтобы когда-нибудь он решился
дать ей преемницу и мачиху нашему
маленькому ангелу.
Наташа по привычке рассмотрела туалеты
дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на
малом пространстве одной близко стоявшей
дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.
С левой стороны по полям и кустам беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и, ближе еще по низам и лесам вспыхивали
маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей, и точно так же
давали свои
маленькие отголоски.
Принимая всё более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно-малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой, и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно-малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения
дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.
— А много вы нужды увидали, барин? А? — сказал вдруг
маленький человек. И такое выражение ласки и простоты было в певучем голосе человека, что Пьер хотел отвечать, но у него задрожала челюсть, и он почувствовал слезы.
Маленький человек в ту же секунду, не
давая Пьеру времени выказать свое смущение, заговорил тем же приятным голосом.
Теперь, когда он рассказывал всё это Наташе, он испытывал то редкое наслаждение, которое
дают женщины, слушая мужчину, — не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, чтò им говорят, для того чтоб обогатить свой ум и, при случае, пересказать то же или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем
маленьком, умственном хозяйстве; а то наслажденье, которое
дают настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасыванья в себя всего лучшего, чтò только есть в проявлениях мужчины.
Он в душе своей как будто упрекал ее за то, что она была слишком совершенна, и за то, что нечем было упрекать ее. В ней было всё, за чтò ценят людей; но было мало того, что бы заставило его любить ее. И он чувствовал, что чем больше он ценит, тем
меньше любит ее. Он поймал ее на слове, в ее письме, которым она
давала ему свободу, и теперь держал себя с нею так, как будто всё то, чтò было между ними, уже давным давно забыто и ни в каком случае не может повториться.
Неточные совпадения
Хлестаков.
Дайте,
дайте мне взаймы! Я сейчас же расплачусь с трактирщиком. Мне бы только рублей двести или хоть даже и
меньше.
Бобчинский (перебивая).Марья Антоновна, имею честь поздравить!
Дай бог вам всякого богатства, червонцев и сынка-с этакого
маленького, вон энтакого-с (показывает рукою), чтоб можно было на ладонку посадить, да-с! Все будет мальчишка кричать: уа! уа! уа!
«Пусти на волю птенчика! // За птенчика за
малого // Я выкуп
дам большой».
«Да, да, как это было? — думал он, вспоминая сон. — Да, как это было? Да! Алабин
давал обед в Дармштадте; нет, не в Дармштадте, а что-то американское. Да, но там Дармштадт был в Америке. Да, Алабин
давал обед на стеклянных столах, да, — и столы пели: Il mio tesoro, [Мое сокровище,] и не Il mio tesoro, a что-то лучше, и какие-то
маленькие графинчики, и они же женщины», вспоминал он.
Но главное общество Щербацких невольно составилось из московской
дамы, Марьи Евгениевны Ртищевой с дочерью, которая была неприятна Кити потому, что заболела так же, как и она, от любви, и московского полковника, которого Кити с детства видела и знала в мундире и эполетах и который тут, со своими
маленькими глазками и с открытою шеей в цветном галстучке, был необыкновенно смешон и скучен тем, что нельзя было от него отделаться.