Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно-победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел
в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
Неточные совпадения
Лицо Элен сделалось страшно: она взвизгнула и отскочила от него. Порода
отца сказалась
в нем. Пьер почувствовал увлечение и прелесть бешенства. Он бросил доску, разбил ее и, с раскрытыми руками подступая
к Элен, закричал: «Вон!!» таким страшным голосом, что во всем доме с ужасом услыхали этот крик. Бог знает, что́ бы сделал Пьер
в эту минуту, ежели бы Элен не выбежала из
комнаты.
— Марья Дмитриевна, пустите меня
к ней ради Бога! — сказала она. Марья Дмитриевна, не отвечая ей, отперла дверь и вошла. «Гадко, скверно, —
в моем доме, — мерзавка-девчонка, только
отца жалко!» думала Марья Дмитриевна, стараясь утолить свой гнев. «Как ни трудно, уж велю всем молчать и скрою от графа». Марья Дмитриевна решительными шагами вошла
в комнату. Наташа лежала на диване, закрыв голову руками, и не шевелилась. Она лежала
в том самом положении,
в котором оставила ее Марья Дмитриевна.
После похорон
отца, княжна Марья заперлась
в своей
комнате и никого не впускала
к себе.
К двери подошла девушка сказать, что Алпатыч пришел опросить приказания об отъезде. (Это было ещё до разговора Алпатыча с Дроном.) Княжна Марья приподнялась с дивана, на котором она лежала, и сквозь затворенную дверь проговорила, что она никуда и никогда не поедет и просит, чтоб ее оставили
в покое.
В ее отсутствие Николай позволил себе галопом прокатить дочь вокруг
комнаты. Запыхавшись, он быстро скинул смеющуюся девочку и прижал ее
к груди. Его прыжки напомнили ему танцы, и он, глядя на детское круглое счастливое личико, думал о том, какою она будет, когда он начнет вывозить ее старичком и, как бывало покойник
отец танцовывал с дочерью Данилу Купора, пройдется с нею мазурку.
— Он, он, Nicolas, — сказала через несколько минут графиня Марья, возвращаясь
в комнату. — Теперь ожила наша Наташа. Надо было видеть ее восторг и как ему досталось сейчас же за то, что он просрочил. — Ну, пойдем скорее, пойдем! Расстаньтесь же наконец, — сказала она, улыбаясь глядя на девочку, жавшуюся
к отцу. Николай вышел, держа дочь за руку.
Неточные совпадения
Маленькая горенка с маленькими окнами, не отворявшимися ни
в зиму, ни
в лето,
отец, больной человек,
в длинном сюртуке на мерлушках и
в вязаных хлопанцах, надетых на босую ногу, беспрестанно вздыхавший, ходя по
комнате, и плевавший
в стоявшую
в углу песочницу, вечное сиденье на лавке, с пером
в руках, чернилами на пальцах и даже на губах, вечная пропись перед глазами: «не лги, послушествуй старшим и носи добродетель
в сердце»; вечный шарк и шлепанье по
комнате хлопанцев, знакомый, но всегда суровый голос: «опять задурил!», отзывавшийся
в то время, когда ребенок, наскуча однообразием труда, приделывал
к букве какую-нибудь кавыку или хвост; и вечно знакомое, всегда неприятное чувство, когда вслед за сими словами краюшка уха его скручивалась очень больно ногтями длинных протянувшихся сзади пальцев: вот бедная картина первоначального его детства, о котором едва сохранил он бледную память.
Дня три спустя Базаров вошел
к отцу в комнату и спросил, нет ли у него адского камня?
Мальчики ушли. Лидия осталась, отшвырнула веревки и подняла голову, прислушиваясь
к чему-то. Незадолго пред этим сад был обильно вспрыснут дождем, на освеженной листве весело сверкали
в лучах заката разноцветные капли. Лидия заплакала, стирая пальцем со щек слезинки, губы у нее дрожали, и все лицо болезненно морщилось. Клим видел это, сидя на подоконнике
в своей
комнате. Он испуганно вздрогнул, когда над головою его раздался свирепый крик
отца Бориса:
Отец, заложив руки назад, ходит по
комнате взад и вперед,
в совершенном удовольствии, или присядет
в кресло и, посидев немного, начнет опять ходить, внимательно прислушиваясь
к звуку собственных шагов. Потом понюхает табаку, высморкается и опять понюхает.
Теперь, войдя
в эту
комнату, освещенную двумя лампами с рефлекторами — одним у портрета его
отца, а другим у портрета матери, он вспомнил свои последние отношения
к матери, и эти отношения показались ему ненатуральными и противными.