Я его видел с тех пор один раз, ровно через шесть лет. Он угасал.
Болезненное выражение, задумчивость и какая-то новая угловатость лица поразили меня; он был печален, чувствовал свое разрушение, знал расстройство дел — и не видел выхода. Месяца через два он умер; кровь свернулась в его жилах.
Князь обернулся было в дверях, чтобы что-то ответить, но, увидев по
болезненному выражению лица своего обидчика, что тут только недоставало той капли, которая переполняет сосуд, повернулся и вышел молча.
Я застал Наташу одну. Она тихо ходила взад и вперед по комнате, сложа руки на груди, в глубокой задумчивости. Потухавший самовар стоял на столе и уже давно ожидал меня. Молча и с улыбкою протянула она мне руку. Лицо ее было бледно, с
болезненным выражением. В улыбке ее было что-то страдальческое, нежное, терпеливое. Голубые ясные глаза ее стали как будто больше, чем прежде, волосы как будто гуще, — все это так казалось от худобы и болезни.
Неточные совпадения
Боже мой! и смерть, сама смерть не освободила ее, не излечила ее раны: то же
болезненное, робкое, немое
выражение — ей словно и в гробу неловко…
Губы его раскрылись; он вдыхал в себя воздух быстрыми глотками, точно рыба, которую вынули из воды;
выражение болезненного восторга пробивалось по временам на беспомощно-растерянном личике, пробегало по нем какими-то нервными ударами, освещая его на мгновение, и тотчас же сменялось опять
выражением удивления, доходящего до испуга и недоумелого вопроса.
— Он… не может понять, — догадывалась мать, улавливая на лице сына
выражение болезненного недоумения и вопроса.
Когда испуганное насекомое снималось с места и улетало, на лице слепого являлось
выражение болезненного недоумения.
Стволы сухостоев, лишенные мелких веток, с
болезненными наростами по сторонам были похожи на людей с вздутыми животами и с поднятыми кверху длинными руками, на людей, застывших в позах
выражения сильного физического страдания, как на картинах Густава Доре — там, где изображаются мучения грешников в аду.